будто бы врастая в него, высился бурый, жирно поблескивающий кокон, состоящий из тесно переплетенных не то стеблей, не то корней, и из этого кокона торчали подошвы стоптанных сапог. Привлекшее внимание наемника движение повторилось, но это шевелились не сапоги, а двигались сами корни–стебли.
Ларри вышла из ступора первой. Выхватив нож, она бросилась к кокону и принялась полосовать тугие вздрагивающие жгуты, сразу же прижигая каждый обрезанный жгут искрой, проскакивающей между пальцами свободной руки, и монотонно перечисляя вслух все, что она думает о самом Гарте и о его родне, в большей своей части состоящей из различных представителей отрядов парно- и непарнокопытных. Остальные, как могли, помогали магичке, отрезая, обрывая, отдирая теплые склизкие стебли, куда больше напоминающие живую плоть, чем что?то растительное. В кроне дерева начал зарождаться гул. Ларри глянула вверх, на шевелящиеся без ветра ветки, и, отпустив пару проклятий уже безотносительно Гарта, быстрее заработала ножом.
— А ты не можешь просто взять и спалить все это? — сквозь зубы выдавил Дьюин, пытаясь отвернуть сразу целый пласт спрессовавшихся в единую массу жгутов.
— Долго думал, прежде чем спросить? — саркастично осведомилась Ларри. — Могу. Только тогда вместо потенциально еще живого спутника мы получим гарантированный хорошо прожаренный труп. Такой обмен устраивает? Нет? Я почему?то так и подумала. Короче, бросайте это гиблое дело и пробуйте его вытащить. Теперь должно получиться.
Наемник выпустил из рук упругую мешанину волокон, и та, смачно хлюпнув, вновь вросла в стенку кокона. Хельстайн тоже прекратил малоуспешную борьбу с отвратительной растительностью. Схватив Гарта за ноги, они начали постепенно вытягивать его из недр склизкого кома. Кокон неохотно отпускал жертву, но под конец объединенные усилия наемника и профессора все же увенчались успехом, и Гарт вывалился на траву. Гул, доносившийся из кроны дерева, превратился в шипение. В воздухе засвистели, защелкали подобно кнутам гибкие ветви, осыпая оказавшихся под ними людей частым дождем из сброшенных листьев и древесной трухи.
— Все назад, — крикнула Ларри. — Прочь от дерева.
Монметон не заставил просить себя дважды, крупными нелепыми прыжками метнувшись за пределы досягаемости ивовых ветвей, которые, по мере отслаивания от них кусков коры, все больше приобретали сходство с теми жгутами, из которых был сплетен кокон. Хельстайн и Дьюин, согнувшись в три погибели, поволокли прочь бесчувственного Гарта. Как только они оказались на безопасном расстоянии, Ларри — единственная, кто не тронулся с места, лишь уворачиваясь от хлестких ударов оживающей 'ивы', — от всей души стегнула притворяющуюся деревом тварь заклятием огненного смерча. Конусовидная воронка пламени бешено завертелась вокруг пульсирующего ствола. Шипение сменилось визгом, настолько высоким, что человеческое ухо едва различало его. Щуря слезящиеся от нестерпимого жара глаза, Ларри методично накладывала заклятие за заклятием до тех пор, пока визг не затих, после чего бессильно уронила руки, глядя на то, что осталось посреди выгоревшей дочерна поляны.
Хотя воздух стремительно остывал, дышать все еще было тяжело. Ребра казались туго затянутыми в корсет из боли, а в висках так гулко стучало, что казалось — при следующем ударе черепная коробка не выдержит и взорвется. Магичка отстраненно подумала, что давненько ей не бывало настолько паршиво. Впрочем, справедливости ради, следовало отметить, что столь же давно ей не доводилось устраивать подобного исполинского костра. Погребального костра, если уж говорить, отбросив ложную скромность. От неведомой твари остался лишь пористый остов, выгоревший как снаружи, так и изнутри, и отдаленно похожий на причудливые скелеты странных морских существ, которые Ларри доводилось видеть в лавке диковин в Торговом квартале Варселя — кажется, владелец лавки тогда назвал их стеклянными губками. Только те скелеты были на несколько порядков поменьше этого…
И помимо остова на поляне осталось кое?что еще. Перед глазами магички все еще витал серый туман, рассеивающийся крайне медленно, однако даже сквозь него Ларри видела, как у подножия ажурного скелета твари, там, где испепеленная трава рассыпалась в пыль, белеет плотный многослойный настил из костей. По большей части человеческих.
***
После того, как смолк гул пламени, некоторое время над берегом реки еще стояла звенящая тишина, затем где?то вдали неуверенно пискнула птаха, и привычные звуки постепенно начали возвращаться в лес.
— Неплохо сработано, — прокашлявшись, заметил Дьюин.
Ларри отстраненно кивнула, хотела было пригладить взмокшие от пота волосы, но, глянув на перепачканные липким и зловонным соком руки, предпочла этого не делать.
— А с ним?то что? — спросила магичка, кивнув на Гарта.
Здесь, следуя закону жанра, стоило бы сообщить, что охранник не подавал признаков жизни, однако истине это утверждение ни капли не соответствовало. Признаков жизни у Гарта хватало. Раскинувшись на траве, он мирно похрапывал и источал такой ядреный хмельной дух, что бадья с зеленым вином и рядом не стояла.
— Спит, — нервно хмыкнув, ответил колдующий над охранником Монметон. — Просто пьян в стельку и спит.
— Протрезвеет — самолично убью, чтобы неповадно было, — буркнула Ларри и, спустившись к воде, предприняла вторую за сегодняшний день попытку умыться. На сей раз успешную.
Пока Хельстайн и Монметон продолжали хлопотать над Гартом, пытаясь привести его в чувство, Дьюин полез осматривать высящуюся посреди выгоревшего пятачка местности громадину. Сама покойная тварь наемника интересовала мало в силу своей упокоенности, а вот останки ее добычи, несомненно, заслуживали внимания. И расчет Дьюина оправдался. Среди груды костей и комьев изглоданного ржавчиной металла что?то тускло блеснуло. Оглянувшись и убедившись, что никто не обращает на него внимания, наемник быстро нагнулся и стянул с фаланги пальца одного из скелетов массивное золотое кольцо, украшенное крупным рубином. Что ж, пока не так уж много, но хоть какую?то прибыль их затея начинала приносить. Наемник поворошил кости в надежде найти еще что?нибудь ценное.
Тем временем, усилия академиков пропадали впустую. Гарт ни в какую не желал возвращаться в сознание, и самым большим, чего от него удалось добиться, было невнятное бормотание.
— Да плюньте вы на него, — в конце концов, посоветовала магичка. — Сам проспится.
— Ларри, посмотри?ка сюда, — вдруг подозвал ее Хельстайн. — Как думаешь, что это такое?
Магичка нехотя подошла и глянула. Изгвазданная слизью и соком твари одежда охранника зияла множеством прорех, однако Ренеке Хельстайна озадачило не это. На груди Гарта в расстегнутом вороте рубахи виднелась небольшая, уже подсохшая ранка. Схожие ранки были и на тех участках кожи, что просматривались через разрывы в одежде. Ларри тяжело вздохнула и присела рядом с похрапывающим охранником, прощупывая округлые бурые бляшки, каждая из которых была размерами с вишневую косточку.
— Я понятия не имею, что это за дрянь, — сказала она, наконец, — но, во всяком случае, появились они не сегодня и уже успели зарубцеваться. Может, чирьи какие. Проклятье, Лис, я же не медик все?таки. Почему бы тебе ради разнообразия Монметону вопросы не позадавать? Или, если уж так интересно, самому О'Тулу, когда он пробудиться соизволит? Глядишь, какую?нибудь новую бациллу откроешь — не все же могилы раскапывать.
— Но ты точно уверена, что они не связаны с этой прелестью? — продолжил гнуть свою линию Хельстайн, кивнув в сторону полянки с костями.
— Нет, не уверена, — честно ответила магичка, — хотя бы потому, что никогда ничего подобного не видела, и что с нею может быть связано, не знаю. Но свое мнение я тебе уже сказала — струпья старые. Вот сквозняки в одежде ему точно наш сегодняшний знакомый устроил, и хотелось бы мне знать, сколько здесь еще таких обитает. Надеюсь, хоть один да отыщется.
— И на кой ляд он тебе сдался? — поинтересовался Дьюин.
— А на тот, — отозвалась Ларри, подойдя к наемнику и закинув голову, чтобы получше рассмотреть нависающую над ними черно–бурую пористую громаду, — что я хочу понять, каким образом ему удалось навести иллюзию, которая даже меня обманула, и каким образом О'Тул ухитрился этой иллюзией нализаться до чертиков. Задача усложняется еще и тем, что никакой магии, в том числе и природной, ни
