щёки.
- Антон, ты в порядке? - буквально рыдала девушка.
Антон открыл глаза и с лёгким удивлением уставился на перепуганную мордашку зеленоглазой.
- То бьёшь, то целуешь, - буркнул он.
- Да иди ты…
Орайя отпустила его и начала вставать, но землянин, выпутав руку из одеяла, схватил её за плечо.
- Не уходи.
- Я… - девушка поперхнулась. - Я…
- И я, - сказал Антон, садясь.
Он наклонился и поцеловал Орайю. Зеленоглазая не отвечала пару секунд, но потом, будто проснувшись, страстно впилась в его губы своими. Антон целовал её, неуклюже распутывая шнуровку её рубахи.
Девушка на миг отстранилась, глядя мутными глазами на него. Её щеки вновь раскраснелись, язык возбуждённо облизывал влажные губы.
- Ты… - она сглотнула. - Ты останешься со мной? Ты бросишь Иваллу? Ответь!
- Да, - искренне шепнул Антон, целуя Орайю в щёку. - Да, да, да… Я люблю тебя, глупышка.
- Я бы тебя снова избила, - хихикнула девушка. - Если бы не знала, что это правда. - Она вновь возбуждённо рассмеялась, когда снайпер справился, наконец, со шнуровкой. - И я, кажется, тоже тебя люблю, - с трудом выдавила она.
Антон оторвался от её груди, полубезумно посмотрел Орайе в глаза, а потом поцеловал в губы. А после им было так хорошо, как никогда раньше. Это был пик счастья, будто они долго вместе взбирались в гору, а после остались на вершине, взирая на всё, что было во время подъёма.
Глава пятая
Настроение было пасмурным. Погода - ещё хуже. Тяжёлые свинцовые тучи, движущиеся с востока, медленно затянули всё небо. Воцарились сумерки, посыпал мелкий редкий снег.
Поёжившись, Антон с лёгкой тоской посмотрел на медленно исчезающий из вида чёрный на фоне снега металл бункера. Сталь, полутьма и холод помещений их временного укрытия начали казаться ему чем-то родным. Тем, что осталось позади. Впереди его ожидала полная неизвестность, заполненная жутким холодом и снегом. Но ни сожаления, ни страха не было.
Рядом шла Орайя. Её сосредоточенный взгляд упирался куда-то в горизонт. Узкое лицо девушки было напряжено, тонкие губы сжаты, правая рука лежала на рукояти шпаги. Кажется, Продавец мечтаний не ждала ничего хорошего от предстоящего путешествия. Антону же было плевать.
Утром чужак предложил Орайе остаться ещё на день, но девушка отказалась, повторив своё 'или сегодня, или никогда'. Поворчав, снайпер в который раз перебрал свои пожитки и выволок полупустой рюкзак к выходу. Глядя на его мрачное лицо, Орайя улыбнулась и нежно поцеловала землянина в нос. Антон ответил ей коротким поцелуем в губы и буркнул 'Пошли'.
Уходя, они оставили короткую записку, гласящую 'Ушли на восток'. Ни других слов, ни подписи оставлять смысла не было: те, кому адресовалась эта записка, и так поймут. Если же её найдёт кто-то чужой, на кой им имена, ушедших на восток.
Снайпер думал о том, что было бы, если бы он нашёл такую записку. Ему представлялся желтый от времени кусок бумаги с поблёкшими чернилами. Что бы он сделал? Плюнул? Или из любопытства сам двинулся на восток за неизвестными ему людьми? Наверное, это интересно - шагать вот так по чьим-то следам, думая о том, какие невзгоды претерпевали путники, прошедшие здесь годы назад.
'Возможно, кто-то так же пройдёт и по нашим следам… Главное, чтобы они не нашли наши не погребённые кости'.
Антон тяжело шагал по сугробам, погружаясь в снег по колено, и мысленно перебирал свои вещи. Винтовка, восемьдесят шесть патронов, нож, два одеяла, две зажигалки, огниво, компас и ещё какая-то мелочь, пригодная в путешествии. Из еды у них осталось восемь банок тушёнки и три с половиной брикета концентратов, они лежали в сумке у землянина. Орайя тащила свою шпагу, три метательных ножа и тесак, который больше сошёл бы мяснику, чем худенькой симпатичной девушке. Ещё она несла одеяла, посуду, запасную одежду - две пары портянок и кофту - нитки и иглу. И это на переход, длина которого неизвестна. Тушёнки хватит на пару недель, концентратов месяца на полтора, возможно, им удастся поохотиться и найти дров… Но это слишком мало.
Слишком.
В полдень на привал остановиться не удалось. Снегопад усилился, а развалины танковой армии, мимо которой путники двигались уже пару часов, оказались слишком плохим укрытием.
- Дальше, - коротко сказала Орайя, кивая оперевшемуся на гусеницы танка снайперу.
Её дыхание даже не сбилось, а Антон уже с трудом передвигал ногами. По сравнению с тем Антоном, что жил в своей однокомнатной квартире, он стал куда выносливей и порядком отощал, но идти по глубокому снегу оказалось слишком тяжело. Рюкзак, ещё три часа назад казавшийся таким жалким, превратился в гору, опустившуюся ему на спину. Железные банки неприятно упирались в ссутуленную спину, винтовка норовила запутаться в ногах, а сапоги из-за налипшего снега превратились в два неуклюжих кома. Он замёрз, чертовски замёрз, так сильно, что превратился в ледяную фигуру.
- Дальше, - повторила зеленоглазая.
Антон выругался про себя и отлепил свой зад от промёрзшего железа.
- Дальше, - прохрипел он. - Дальше, мать твою, дальше.
Укрытие нашлось лишь через полтора часа. Такой же холодный и мрачный бункер, как тот, что они покинули утром.
- Здесь и заночуем, - хрипловато сказала Орайя. - Снегопад только усиливается, а я чую деревья.
Землянин кивнул. Если Продавец Мечтаний что-то почуяла, значит, так оно и есть. Лёгкое раздражение по тому поводу, что уж бурю-то можно было почувствовать и раньше, Антон подавил. По крайней мере, они начали поход, пусть и прошли, по его прикидкам, не больше шести-семи километров. Да и чем этот чёртов бункер хуже прошлого? Даже, пожалуй, лучше: если верить Орайе, здесь есть чем топить. От одного воспоминания о горячей еде у чужака потекли слюни.
- Наберу дров, - буркнул он, сбрасывая с плеча рюкзак. - Куда идти?
- Около трёх сот шагов на восток. Я пока разгребу от снега проход.
Мысленно застонав, Антон сверился с компасом и, зарядив на всякий случай винтовку, поковылял в указанном направлении. Как только чужак выбрался из-за бункера, хоть немного укрывавшего их от разгорающейся бури, он сразу понял, что дальше продолжать путь действительно смысла не было. Первый же порыв ветра впечатал в его лицо ледяную кашу мокрого снега, которая, тая, потекла по лицу и шее. Задубевшие щёки отдались неприятным покалыванием. Матерясь на чём свет стоит, Антон забросил за спину винтовку и как мог ускорил шаг.
Но триста шагов всё равно длились бесконечно долго.
Белая пелена впереди, с боков и сверху. Если бы не компас в правой руке, то Антон не нашёл бы бункер, отойдя от него даже на два десятка шагов. Холодная мерзость под ногами, которую и снегом-то называть не хотелось. Она затягивала ноги не хуже густой и глубокой грязи, забирая остатки сил.
'Как в болоте, - подумал снайпер, с трудом переставляя ноги. - Но болото не прилипает к ногам… Сколько, чёрт возьми, я ещё раз буду превозмогать себя, чтобы сделать шаг?'. - 'Четыреста шестьдесят девять, - насмешливо ответил он сам себе. - Тебе ещё обратно идти. И, быть может, даже не раз'.
Антон выругался.
Хотелось просто лечь и умереть. Говорят, что, умирая от холода, человек чувствует лишь сонливость.
