Стихотворения, эпиграммы, басни, сказки, повести (1908 — октябрь 1917)

Пров Кузьмич под общий смех,
Обложивши всех забор но,
Из избы ушел проворно:
'Ладно, дуй вас всех горой!
Вам покажут новый строй!'
Миновав родную хату,
Пров зашел к отцу Ипату:
'Ну, готовься-ка, отец,
Скоро нам с тобой конец.
Мил не будет свет нам белый…'
Поп глядел, как очумелый;
'Что стряслося, говори?'
'То! Под боком бунтари!
Тит приехал из столицы,
Прет, добро бы небылицы, —
Небылицы — ерунда! —
Нет, все правда, вот беда:
Говорит, подлец, такое…
Дня нельзя провесть в покое:
Жди несчастья каждый час.
Вот он, бабушкин-то квас!
Вздулся, пенится и бродит.
Ох, отец, беда приходит,
Настоящая беда:
Не спасешься никуда!
Слушай, батя, по порядку'.
Поп, воззрившись на 'лампадку'
(Не с елеем, а с винцом),
Слушал с горестным лицом,
Сокрушался, ужасался
И к 'лампадке' прикасался.
Пров Кузьмич не отставал:
Доливал и выпивал.
Горевали долго оба.
Овладела батей злоба,
Стал косичкой поп трясти:
'Знамо, надо донести!'

XIV

Похороны

У буржуев шумный пир, —
Ну и пир.
Всех повесить, кто за мир! —
Кто за мир?
Поднялся веселый крик, —
Ну и крик:
Умер, умер большевик! —
Большевик?
Со святыми упокой! —
Упокой?
Шевелит мертвец рукой! —
Ох, рукой!
Большевик открыл глаза! —
Ой, глаза!
Неужель опять гроза? —
Да, гроза!

Барские слезы

(Побывальщина)

Как во славном было городе, во Питере,
Как на славной было улице Суворовской,
Против дому ли того да против Смольного
Как стояла там персона благородная,
Благородная Персона да дородная.
Как прегорько та персона убивалася,
Убивалась, говорила таковы слова:
'Ах, и было ж мною попито-поедено,
На пуховых на перинах да полежано!
Ох, житье мое ты барское, привольное,
Навсегда, мое житье, ты миновалося.
Все богачества мои да все владения,
Нажитые, родовые все и женины,
По рукам пойдут мужицким, по мозолистым,
Беднотою неумытого поделятся.
Ох ты, горюшко мое, ты, горе горькое,
И с чего ты, злое горе, приключилося,
Лиходеем на меня каким ты наслано?
Уж вы, белые палаты, зданье Смольное,
Будь ты, Смольное, навеки трижды проклято!
Чтоб ты в землю без остатку провалилося!
Что пригрело ты смутьяна неуемного,
Главаря всей чернокостной буйной сволочи,
Батраков ли всех лихого обольстителя,
Всей ли жизни моей барской погубителя,
Верховода ли Совета окаянного,
Что Рабочего Совета да Солдатского!
Как пойду я помолюся всем святителям:
Милюкову — Сладкопевцу Дарданельскому,
Церетели и Авксентьеву — угодничкам,
Пред иконою святою, пред Калединской,
Пред Корниловской иконой чудотворною
Я зажгу по две свечи, свечи пудовые:
'Вы, отцы мои, святители-угоднички,
Уж вы сжальтеся над нашей барской участью,
Отведите от нас беды величайшие:
Одолела голытьба нас бесталанная!'