случайно они есть в каждом классе школы! Фурдуев писал изумительные пародии на корреспондентов — и они не обижались, ведь пародию можно написать только на яркого человека, на яркий талант. А уж какие капустники он сочинял под тонким Нелькиным руководством — этому могли бы позавидовать даже Ширвиндт с Державиным. Над прибившимся к нашему огоньку литератором потешались все, кому не лень — благо, он относился к этому с добродушным юмором. Однажды, например, ему прислали эпитафию: «Умер в тоске и полнейшей безвестности — Фурдуев, учитель российской словесности».
Кстати, до появления «Успеха» в издательском доме «Вич-инфо» никто никогда не выпивал. То ли здесь это было официально запрещено, то ли люди делали это тайно, то ли сама пафосная обстановка офиса не допускала мысли о грубой пьянке, которыми славились все прежние редакции, где мне приходилось работать. Здесь царила такая правильная обстановка, что хотелось немедленно ее нарушить! И, конечно, нарушали. Тайком, под столами, после работы — я делала вид, что не вижу.
Особым выпивальщиком всех времен и народов был Антон. Харизматичный молодой парень приехал, как и большинство нашего коллектива, из Ташкента. О нем ходили легенды: какая-то девица повесилась от безответной любви к нему. Хоть Антон был плешив и всегда — то с похмелья, то подшофе, в нем, действительно, была редкая в наше время притягательная мужская сексуальность. Или сексуальная притягательность — как хотите, главное — мужская. При этом он был и талантлив. Поэтому я терпела его пьяные выходки и выгораживала, как могла, перед Жилиным и Костылиным. Иногда я и сама в компании Антона и еще двух-трех наших ходила в маленькую забегаловку напротив редакции, где Антон галантно угощал всех коньяком и курицей на гриле, а мне приносил мои любимые маринованные зеленые перчики. Антон — к слову о галантности — никогда про эти перчики не забывал. Мы пили коньяк, заедали его курицей и перчиками и мечтали о временах, когда «Успех» наберет невероятные тиражи, и мы станем богатыми и знаменитыми.
Но однажды Антон меня все же достал своей пьянкой. Утром за столом сидит вроде трезвый человек, а к вечеру всегда слегка не трезв. Я обратилась за помощью к своему заму — Певцу:
— Послушай, поговори хоть ты с Антоном, — оценивая внушительный и даже грозный внешний вид Певца, сказала я, — ну пригрози ему, напугай чем-нибудь, ну совсем парень обнаглел — прямо за компьютером выпивает!
— Он за компьютером не только выпивает, — проворчал Певец. — Он на них еще баб трахает.
— Каких баб? — насторожилась я.
— Приводит каких-то девок с улицы, — пожал плечами Певец.
— Зачем? — удивилась я, — когда все секретарши редакции в него как кошки влюблены.
— Ну, не знаю, — снова пожал плечами мой зам. — Мне охранники говорили, что в субботу он придет типа поработать, а потом девки вереницей тянутся.
— В общем, ты с ним поговори. Чтобы никаких пьянок на рабочем месте! — подытожила я. И пошла к себе, предаваясь глубоким размышлениям: почему женщин как магнитом тянет к пьяницам и развратникам, дебоширам и хулиганам? Я и сама, прости Господи, сколько раз попадала на эту удочку — мужчины- праздники притягивали меня куда больше, чем мужики-хозяйственники или хотя бы стойкие трезвенники. А с Праздником хорошо только праздновать. Жить с таким человеком — сущая мука…
Певец тут же вызвал Антона и устроил ему жуткую проработку. Он пугал его увольнением, рассказывал, что пьянки — не в традициях этого издательского дома, что, в конце концов, он подводит своего главного редактора, то есть меня, потому что каждый раз, когда заходит разговор об его увольнении, я беру его под свое честное слово. В общем, целый час Певец скрупулезно выполнял мое задание, прочищая мозги нерадивому сотруднику. Нерадивый все выслушал, низко склонив голову, произнес: «Все понял» и пошел на свое рабочее место в общую корреспондентскую комнату. Певец через минуту встал и направился тоже туда — надо было вернуть кому-то вычитанное интервью. И каково же было его изумление, когда, войдя в комнату, он увидел — Антона, наливающего себе в стакан коньяк. Певец так обалдел, что только и смог тихо произнести:
— Старичок, это ты меня так на х… посылаешь?
Антон замер, а потом бросился вдогонку за начальником, пытаясь объяснить, что ничего такого в виду не имел. С тех пор Антона в редакции со стаканом в руке больше никто не видел. Бросил пить он гораздо позже, но это уже совсем другая история.
Дочь Высоцкого
Первый номер газеты «Успех» ознаменовался скандалом — как и было задумано. Чтобы о газете или журнале заговорили с первых же его выпусков, нужна скандальная публикация — и мы ее придумали!
Имя Владимира Высоцкого будоражило меня давно — с тех давних времен, когда я в московской молодежной газете получила задание взять у него интервью, но от страха не сумела выполнить задание. Что с меня взять — я была слишком молода и совсем не самоуверенна, Высоцкий же уже тогда был как бог — а как пойти к богу за интервью? Через год его не стало, и можно было сколько угодно рвать на себе волосы от упущенной возможности. Но с тех пор все, что писали и печатали о Высоцком, не проходило мимо меня. Я первая вычислила в неизвестной Ксюхе, которая была спутницей поэта в последний год его жизни (о ней упомянул Валерий Перевозчиков — кропотливый исследователь последних дней жизни Высоцкого), нынешнюю жену Леонида Ярмольника. Мы в «Экспресс-газете» сделали с ней интервью, в котором она, правда, никаких подробностей отношений с Высоцким не открыла, но и факт общения с ним не отрицала. Говорят, после публикации этого материала, Ярмольник даже побил жену. Сейчас личность Ксюхи ни для кого не секрет, Оксана много и давно рассказывает о своем юношеском романе, но в середине 90-х наша публикация была самой первой. Самой скандальной.
Зная о пристальном интересе к личности Владимира Семеновича, мой старый друг фотограф Валерий Плотников сказал как-то: «А знаешь, ведь у Высоцкого есть дочь». Плотников учился во ВГИКе, потом много и в течение долгого времени фотографировал Высоцкого. Первый раз он снял его на концерте в Ленинграде — снимал из зала снизу, и на фотографии кругленький микрофон оказался на месте носа — получился такой забавный клоун. Сам Высоцкий любил этот снимок, он стоял до последнего дня в его книжном шкафу в квартире на Малой Грузинской. Так вот, информации Плотникова я доверяла. Он даже назвал фамилию своей однокурсницы — актрисы театра на Таганке Татьяны Иваненко. Она любила поэта всю жизнь и родила от него дочь. Единственное, о чем попросил Плотников, — ни в коем случае не выдавать его как источник информации.
Как проверить этот факт, как подобраться к самой Иваненко? Если она столько лет молчала — как уговорить ее рассказать правду об их романе с Высоцким? Доверить все это я могла только одному человеку в редакции — Сайкиной.
Еще один уникум в нашем коллективе. Попала она к нам случайно: с ее мужем Славкой я когда-то работала в молодежной газете. Со Славкой наши пути давно разошлись, про его жену я вообще слыхом не слыхивала. Но вездесущая Нелька откуда-то знала Сайкину, и однажды сообщила мне страшную вещь: «Славку Сайкина убили!» После развала комсомола Слава пошел трудиться в какую-то польскую фармацевтическую фирму и был найден мертвым у себя в квартире. Его семья — жена и две малолетние дочери находились в это время в Париже: Слава купил им на каникулы тур. Жена его Татьяна в это время почти не работала — писала для души заметки в «Российскую газету», беседовала про творчество с разными актрисами и певцами.
Нелька, узнав, что я когда-то работала со Славой, потащила меня на поминки — как раз прошло 40 дней. На поминках я и увидела впервые будущую звезду газеты «Успех» — Татьяна не плакала, не билась в истерике, достойно принимала соболезнования. Они со Славкой выросли в одной деревне где-то под Волоколамском, учились в одном классе, потом вместе поступили в МГУ и поженились.
Я сидела на одном конце длинного поминального стола, Татьяна — на другом, и Нелька перебегала то ко мне, то к Сайкиной. В один из таких перебегов она придвинула ко мне свой стул и горячо зашептала в ухо: «Давай возьмем к нам Сайкину. Ну как она теперь будет кормить детей — на нищенскую зарплату корреспондента „Российской газеты“? А у нас ставок много, поможем Таньке. Не справится — уволим». Действительно, ставок у нас было много — по разработанному Жилиным бюджетному плану «Успеху»
