численности войск противника, они не смогли правильно оценить сложившуюся на фронте ситуацию. Прорыв японцами линии фронта сопровождаемое большими потерями, было ошибочно расценено как наличие у противника больших людских резервов, тогда как на самом деле, после захвата перешейка командующий 3-й армией располагал лишь десятью тысячами солдат.
В подобных условиях не имея права на риск, Кондратенко с Макаровым выбрали второй вариант и санкционировали отвод войск к перевалам. Здесь стараниями Рашевского уже были возведены рубежи обороны, способные надолго задержать наступление японцев.
Одновременно с этим было принято решение максимально разрушить порт Дальний, дабы противник как можно дольше не мог использовать в своих целях портовые сооружения. А помочь в этом коменданту порта, должны были корабли эскадры, чьи пушки могли остановить японцев на подступах к порту.
Когда эскадра приблизилась к Дальнему, уничтожение порта уже началось. Уже лежали в руинах водокачка, электростанция, был полностью разрушен железнодорожный мост, а рыжие языки огня неторопливо переползали с одного пакгауза на другой.
Все мирное население порта в количестве тысячи человек, было заблаговременно эвакуировано на поездах в Артур, воспользовавшись затишьем на фронте. Вместе с ними был вывезены портовые запасы, которых в порту с начала войны было большое количество. Снимались провода, разбирались запасные железнодорожные пути, вывозились станки из мастерских. Нагруженные добром эшелоны, по несколько раз в сутки курсировали между Артуром и Дальним. Градоначальник громко стенал на все лады, но адмирал целенаправленно выгребал из порта все самое ценное. За неделю и ещё вчера чистый и опрятный Дальний, превратился в мертвый город. Жизнь теплилась только вокруг вокзала и в порту.
Стоя на мостике с горечью в сердце наблюдал Макаров, как рушился русский город, который уже к концу года должен был стать главной базой русского флота на Тихом океане.
- Самоубийство русского Дальнего – с горечью молвил адмирал, глядя как густой дым, заволок угольные склады, подожженные специальной командой факельщиков подполковника Сахарова.
Дозорные с кораблей, заметили японцев на подступах к городу в тот момент, когда на железнодорожной станции уже бушевала стена огня, а саперы капитана Терентьева хлопотали вокруг портовых мастерских, складов и верфи. Увидев, что с железнодорожной станцией покончено, японцы попытались захватить порт, но едва только их зеленые цепи оказались в зоне огня корабельной артиллерией, эскадра дала залп.
Как бы хорошо не были воспитаны солдаты микадо в духе неукоснительного исполнения приказа, но против снарядов русских кораблей они не устояли и в панике отступили.
С полными злости и негодования глазами, смотрели самураи на то, как взлетали на воздух мастерские, горели портовые склады, рушились верфи. Стоявшие в порту торговые суда, были расстреляны миноносцами, выпускавшие по ним торпеды, не жалея боезапаса. Не в силах помешать этому разрушению порта, японцы отыгрались при помощи мировой прессы. Сразу после занятия Дальнего японскими войсками, в порт были допущен аккредитованный при штабе Ноги иностранные корреспонденты, которым были продемонстрированы следы злобы диких «северных медведей», вынужденных отступить перед мощью императорской армии. Зерна упали на благодатную почву и уже через сутки лондонская «Таймс» вышла с разгромной статьей о неумении русских дикарей воевать цивилизованным путем.
Однако это было потом, а пока, приняв на борт миноносцев команду подполковника Сахарова, русская эскадра покидала Дальний. За все время пребывания русской эскадры в порту, Того так и не решился напасть на неё. Уж слишком в не выгодном для себя положении были японские корабли. Планомерно курсируя на подступах к порту, адмирал решил атаковать эскадру адмирала Макарова на обратном пути.
- Русские поздно двинулись в обратный путь, и нам нет никакого смысла навязывать противнику бой силами всего флота. Скоро наступит ночь, и в этом случаи огонь наших кораблей будет малоэффективен. Хитрец Макаров все рассчитал верно, но против него у меня есть козырь. Я не собираюсь зря тратить свои снаряды и постараюсь нанести противнику максимальный ущерб при своих минимальных потерях. Передайте капитана Хаихиру быть готовым к нападению на врага по моему приказу – молвил командующий, приняв важное для себя решение.
Все вышло, так как и планировал адмирал Того. Русская эскадра беспрепятственно покинула Дальний, находясь в прямой видимости японского флота. Корабли противников некоторое время безмолвно двигались друг за другом, не открывая огня.
Но вот, на мачте «Микасы» взметнулись флаги призывающие моряков Хаихиру исполнить долг перед своим микадо, и японские миноносцы устремились в атаку. Их главной целью были русские броненосцы, которых со стороны моря прикрывал «Новик» с миноносцами. Солнце к этому моменту быстро село и противникам пришлось сражаться при слабом свете нарождающейся луны.
Подобно охотничьим собакам, обложившим матерого медведя, подопечные капитана Хаихиры ринулись на русские броненосцы, жаждя повторить свой январский успех. Ничуть не изменив ранее выбранной тактике, японцы нападали на противника не всем числом, что было бы гораздо эффективнее, а разрозненными отрядами по 4-5 миноносцев.
Выказывая полное презрение к летящей к ним со стороны противника грохочущей смерти, японские корабли упрямо двигались к цели обозначенной командующим. Проскочив на всех парах мимо кораблей заслона, они стремительно приближались к исполинским громадам броненосцев скупо различимых в сгущающихся сумраках ночи.
Некоторым подспорьем миноносцам были спорадические всполохи выстрелов скорострельных орудий русских кораблей, пытавшихся отбить нападение врага. Плохо ориентируясь в истинном расстоянии до цели, они торопливо приближались к ней и, произведя выстрел из носового аппарата, уходили, опасаясь попасть под огонь русских орудий.
Каждый пуск торпеды сопровождался громкими криками «банзай», по которым русские моряки зачастую узнавали о приближающейся к ним смертельной угрозе. Однако подобно японцам, русские моряки так же презирали смерть, и едва заметив силуэты нападавших миноносцев, вели по ним огонь, стремясь, во что бы то ни стало поразить врага.
За время атак японские миноносцы выпустили по врагу сорок шесть торпед, однако результат их атак был нулевым. Все торпеды прошли мимо цели, несмотря на бодрые рапорта капитанов кораблей о своих многочисленных попаданиях в броненосцы противника.
В отличие от японцев, русские комендоры в условиях темноты стреляли куда лучше. При отбитии атак было повреждено шесть миноносцев врага, один из которых по прошествии времени затонул при буксировке на базу.
Гораздо большую опасность кораблям обоих противников представляли мины. При отклонении от протраленного фарватера, на японскую мину наскочил броненосец «Севастополь», получив при этом небольшую пробоину в районе правой угольной ямы. Полученная кораблем пробоина, однако, не помешал Эссену ввести свой броненосец в гавань без посторонней помощи и встать на якорь у своего места стоянки.
Куда меньше повезло японскому броненосному крейсеру «Чиода». Следуя концевым в кильватерной колонне возглавляемой броненосцем «Микаса», в ночных сумерках он умудрился наскочить на мину. Чья была эта плавающая мина, сорвавшаяся со своего якоря, трудно было сказать, но вреда японскому флоту она принесла немало. К радости всего экипажа крейсера, взрыв не привел к детонации пороховых погребов корабля, однако он серьезно повредил его машину и винты. «Чиода» моментально лишился хода, беспомощно заплясал на волнах.
В таком безрадостном положении крейсер провел довольно долгое время. Из-за ночи и боязни наскочить на новую мину, к кораблю никто не решался подойти и все это время, японские моряки мужественно боролись с забортной водой ворвавшуюся в корабль через пробоину. Наконец к крейсеру подошел броненосец «Асахи» и, подав трос, принялся буксировать поврежденный корабль к островам Элиота.
Адмирал Того мужественно воспринял известие о том, что злой рок продолжает преследовать японский флот. Ни один мускул не дрогнул на его скуластом лице, слушая доклад своего флаг-капитана, о результатах ночного боя.
- Враг силен. Он оправился от нанесенного нами удара в январе и теперь попытается лишить нас контроля над морем. Предстоит серьезное сражение, для которого нам здесь нужны, будут все наши силы. Все, силы – подчеркнул адмирал офицеру.
- Отряд крейсеров Камимуры, тоже? – уточнил флаг-капитан, но командующий отрицательно покачал головой. – Нет. Пусть продолжает охранять цусимские проливы от русских крейсеров из Владивостока. К тому же не исключено, что Макаров попытается вырваться из артурской ловушки и тогда, корабли Камимуры могут стать той ступенькой, запнувшись о которую, русские разобьют себе голову раз и навсегда.
Выражая восхищение мудростью адмирала, офицер почтительно покинул каюту командующего, чем вызвал небольшую радость в его душе. Однако, оставшись наедине с самим собой, Того отметил этот день в своем дневнике маленьким черным камнем печали.
Глава VII. Во славу русского флага.
- Здесь всё точно расшифровано, Дмитрий Олегович? Ошибка невозможна? – строго спросил адмирал Макаров офицера положившего на стол командующему
