23000

Храм осторожно выдохнула и вдохнула.

– Воды! – попросила она.

Тбо поднесла к ее губам фарфоровый поильник с теплой ключевой водой, подслащенной медом диких алтайских пчел. Храм сделала два маленьких глотка, перевела дух. Глотнула еще. Тбо осторожно промокнула ее старческие губы.

– Мы видели этих двух, – произнесла Храм. – Они помогут Кругу. Оставьте их здесь.

Все облегченно зашевелились.

– Брат Ев не зря собирал недобитых, – заговорил Стам. – Он ведал.

– Недобитые – прослойка между нами и мясными, – зазвучал усиленный динамиками шепот Храм. – Только они способны оказать последнюю внешнюю помощь.

– Потому что в них есть тоска по Свету, – кивнула Ц.

– Хотя они не знают о ней! – тряхнул густой бородой Одо.

– Да, они не знают о ней, – произнесла Храм. – Поэтому они помогут нам.

– Эти двое были лучшими из всех недобитков, собранных братом Ев, – сообщил Уф. – Когда им дали возможность бежать, они сами поднялись наверх, к Престолу.

– Я знаю… – тихо прошептала Храм и прикрыла глаза.

К свету

Ольга очнулась от неловких прикосновений. Только один человек мог так неуклюже гладить лицо и голову. Она открыла глаза. Бьорн, склонившись над ней, гладил ее своими ручищами. Из-за широкой, похожей на лопату ладони Бьорна она с трудом разглядела отделанный светлым деревом потолок с матовыми светильниками.

– Как ты? – спросил Бьорн.

Она пошевелилась, подтянула ноги, села:

– Ничего…

Бьорн поддерживал ее за плечи. Ольга глянула вокруг: широкий зал с низким потолком, круглые темные окна. Вокруг в креслах сидят блондины и блондинки. Стоят две прозрачные ванны, наполненные чем-то белым. Молоком? Из молока выглядывают лица спящей… или мертвой? старухи и какого-то лилипута. Блондины молча смотрят на Ольгу. Она вспомнила все. И поняла.

– Братья Света… – произнесли ее губы.

– Братья Света… – кивнул Бьорн.

– Братья Света! – произнесла сестра Ц.

– Я думала, они нас убили… – пробормотала Ольга.

Бьорн напряженно молчал, озираясь по сторонам.

Вдруг сестра Ц встала, подошла к ним, опустилась на колени и взяла руку Бьорна и руку Ольги в свои маленькие, но сильные руки.

– Не бойтесь нас, – спокойно произнесла она.

Ольга и Бьорн в упор посмотрели на Ц.

– Мы с вами. А вы с нами, – произнесла Ц.

Темно-синие глаза ее с еле заметным карим ореолом сияли предвкушением чего-то очень важного, что не помещалось в ней. Бьорн первым почувствовал это. Ему стало не по себе.

– Где мы? – спросила Ольга.

– На корабле.

– На… каком? – спросил Бьорн, теряя самообладание.

– Который плывет к счастью.

Ольга уже пришла в себя, вспомнила «Ветчину», дохлых сук, побег и ловушку наверху небоскреба. Освободив свою руку, она со вздохом отвела взгляд от Ц, собираясь сказать что-то вяло-ироничное, но вдруг мгновенно почувствовала, что Ц говорит правду. И замерла, удивившись самой себе.

– К какому… счастью? – напряженно пробормотал Бьорн.

– К… вашему? – выдавила из себя Ольга, начиная дрожать.

– Не бывает нашего и вашего счастья! – Ц снова взяла руку Ольги. – Счастье всегда одно. Одно на всех.

И вдруг все сидящие в креслах встали со своих мест, подошли, опустились на колени, протянули руки, коснулись Бьорна и Ольги.

– Счастье всегда одно! – повторила Ц и добавила: – Счастье – это Свет!

– Счастье – это Свет! – произнесли окружающие.

Бьорн и Ольга задрожали.

– Мы все шли к Свету, – продолжала Ц. – И вы и мы. Но мы знали, куда и к чему идем, вы же не знали