Сыроедовых прихвостней, более крупных и лучше вооруженных.
– Горбодюк козла! – рявкнул более крупный урк и вновь поворотился к перепуганным хобботам. Гнусно ухмыляясь, он вытащил из-за пояса кривой серп и расхохотался. – Ну что, корешки, спорим, вы отдали бы руку и ногу, лишь бы выбраться отсюда?
С насмешливой свирепостью он поднял оружие над своей вырастающей прямо из плеч головой, наслаждаясь униженными протестами хобботов.
– Я, Гуляш, буду иметь удовольствие доставить вас, подземные свинки, к самому великому Сарафану, Повелителю бойцов Урюк-Хая, Мерзейшему из Мерзких, Обладателю Священного Белого Камня, а в скором будущем – Пахану всей Нижесредней Земли!
Внезапный удар мясистого кулака по загривку сбил негодяя с ног, и он кубарем покатился на землю.
– Я те покажу пахана всей Нижесредней Земли! – рявкнул другой голос, более громкий и более низкий.
Мопси и Пепси уставились на колоссального урка ростом больше семи футов, а весом – четырехсот фунтов, ну, разве что, без грамма-другого. Нависнув над поверженным урком, чудище надменно указывало на красный нос, вышитый у него на груди. Это Харч из бойцов Отто-Манки, вожак Сыроедова контингента, сбил с ног Гуляша.
– Пахан всей Нижесредней Земли, ишь ты! – повторил издевательски Харч.
Гуляш вскочил на обремененные тяжеленными башмаками ножищи и сделал в сторону Харча непристойный жест.
– Шлюхфунт титак кьеркегор! – взвивзгнул он, в ярости топча башмаками землю перед более крупным урком.
– Эрзац! – сердито взревел Харч, и выхватив четырехфутовый ножик, ловко обкарнал Гуляшовы ногти по самый локоть. Более мелкий урк побежал подбирать руку, кляня на чем свет стоит голубого полосатика, уже пристроившегося лакать кровь.
– Ну так вот, – сказал Харч, поворачиваясь к хобботам,
– эти мемекалки собираются наехать на нас поутру, так что вам придется открыть мне, где вы зарыли Волшебное Кольцо, – и прямо сейчас!
Сунув лапу в большую кожаную котомку, урк вытащил полную жменю поблескивающих инструментов и в два ряда разложил их на земле перед Пепси и Мопси. В ужасе смотрели они на бич из буйволовойкожи,тискидлябольшихпальцев, плетку-девятихвостку, резиновый шланг, набор хирургических ножей и портативную жаровню с двумя докрасна раскаленными клеймами.
– Вы у меня канарейками запоете, я способы знаю, – усмехнулся мерзавец, помешивая угли длинным указательным пальцем. – Каждый из вас отведает по одной хреновинке вот из этого ряда и по парочке вон из того. Ха-ха-ха!
– Ха-ха-ха, – сподличал Пепси.
– Смилуйся! – пискнул Мопси.
– Да ладно вам, корешки, – сказал Харч, вытягивая из жаровни трехполосое 'S' Сыроеда, – надо же малость повеселиться перед серьезной беседой.
– Не надо, прошу вас! – закричал Мопси.
– Ну, так кто из вас хочет быть первым? – рассмеялся жестокий урк.
– Он! – хором ответили хобботы, указывая один на другого.
– Хо-хо! – пророкотал урк, сгибаясь над Мопси, словно домохозяйка, выбирающая колбасу. Он поднял пылающую железяку и Мопси взвыл, почти заглушив звук удара. Однако когда он снова открыл глаза, мучитель его все еще стоял над ним со странно безразличным видом. Не сразу заметил Мопси, что у мучителя нет головы. Наконец, тело урка опало на землю, будто продырявленная надувная подушка, а над ним, торжествующе ощерясь, воздвигся Гуляш. В уцелевшей руке он держал мясницкий нож.
– Последки сладки! Мое вышло последнее слово! – ревел Гуляш, в ликовании подскакивая то на одной ноге, то на другой.
– А теперь, – зашипел он хобботам прямо в лицо, – мой господин, Сарафан, желает знать, где скрыто Кольцо! И в подтверждение саданул ногой по башке Харча, отфутболив ее на добрых двадцать ярдов.
– Кольцо, какое такое кольцо? – затараторил Пепси. – Ты слышал что-нибудь о кольце, а, Мопси?
– У меня только одно и есть – след прививки от оспы, – ответил Мопси.
– Давай-давай, колись побыстрее! – напирал Гуляш, слегка подпаливая волосы на крупной ступне Пепси – на правой.
– Хорошо, хорошо, – всхлипнул Пепси. – Развяжи меня, я тебе карту нарисую.
Обуреваемый алчным нетерпением Гуляш согласился и ослабил путы на руках и ногах Пепси.
– Теперь принеси сюда факел, а то ничего не видно, – сказал хоббот.
– Гнаш любдуб! – воскликнул на своей пакостной тарабарщине распалившийся урк, кое-как ухватывая оставшейся рукой и факел, и клинок.
– Хочешь, давай я твой меч подержу, – предложил Пепси.
– Кныш Снарк! – невнятно согласился изверг и нетерпеливо взмахнул факелом.
– Значит так, вот это Мучнистые горы, а вот здесь Эманац,
– говорил Пепси, ковыряя землю острием сверкающего клинка.
– Кришна римский-корсиков!
– …а это Большая Дорога…
– Гракли богард!
– …а вот это твой желчный пузырь, прямо над потрохами!
– Грюк! – возразил урк, опадая на землю и распахиваясь, словно наволочка, сверху донизу. Пока из него с шумом сыпались внутренности, Пепси освободил Мопси, и оба, крадучись, стали пробираться сквозь боевые порядки урков, надеясь, что воины, занятые приготовлениями к битве, которой определенно предстояло разразиться с первыми лучами солнца, их не заметят. Обходя на цыпочках ораву бойцов, точивших свои жуткие ножи, хоботы слышали, как урки под дерганный ритм, отбиваемый одним из них железным шлемом на собственном затылке, наполовину поют, наполовину отрыгивают песню. Странными и режущими ухо казались кравшимся во тьме хобботам ее звуки:
От Чертогов Хезадума
И до берегов Лютуи
Бьемся мы за Сыроеда
Зубом, когтем и коленом…
– Чшшшш, – прошептал Пепси, когда оба выползли на карачках в открытое поле, – старайся не издавать ни звука.
– Ладно, – прошептал Мопси.
– Это кто еще тут шепчется? – пророкотал в темноте голос, и Пепси почувствовал, как чья-то лапа с отросшими ногтями сгребла его за грудки. Не долго думая Пепси саданул в темноту когтистой ногой и дал стрекача, оставив урка-часового кататься по земле, держась за единственное на его теле место, не защищенное ни доспехами, ни армейским страховым полисом. Хобботы пулей пронеслись мимо ошарашенных урков.
– В лес! В лес! – кричал Пепси, ныряя, чтобы увернуться от стрелы, едва не расчесавшей ему шевелюру до самой кости. Со всех сторон хобботы, мчавшие к лесу, обещавшему им безопасность, слышали крики и разнообразные сигналы к бою, ибо на их счастье именно в эту минуту раздалось свирепое 'мэ-э-э-э' то Реготуны принялись выдувать в боевые рога призыв к атаке. Нырнув под деревья, хобботы испуганными глазами наблюдали за нападением кровожадных бараньих властителей на урков, слушали как сливается воедино вырывающееся из сотни глоток воинственное блеяние. Забыв о сбежавших пленниках, урки держали оборону, а на них одна за другой накатывали шерстистые волны смерти, и боевые метлы гулко стучали по черепам, имевшим целый фут в толщину. Затем до слуха хобботов стали доноситься издали вопли и звуки ударов, а сами они, открыв рты, наблюдали за страшной резней. Урки все-таки подались назад перед превосходящими силами противника, и хорошо натасканные мериносы принялись метаться из стороны в сторону, лягаясь и кусаясь, ибо они были обучены не меньшему числу грязных трюков и подлых
