в XV веке английским философом Ф. Бэкманом для обозначения 'легкой', не сопровождающейся агонией, безболезненной смерти. В настоящее время под этим термином стали понимать намеренное ускорение наступления смерти неизлечимого больного с целью прекращения его страданий, по существу, о преднамеренном убийстве, неизлечимого тяжело страдающего больного, чтоб прекратить его муки.
Эвтаназия - порождение безрелигиозной морали и в христианском мире ее быть не может. Она ничего общего не имеет с христианством, хотя и преследует, на первый взгляд, благую цель: прекращение страдания больного. Но это есть убийство! Можем мы оправдывать детоубийство в утробе матери - аборт? Нет! Можем ли мы оправдать убийство больного? Нет!
Имеет ли врач право ускорить смерть безнадежно больного, тяжело страдающего больного? Большинство врачей во все времена отвечали на этот вопрос: 'Нет, не имеет права'.
Преднамеренно, пусть даже с благой целью, лишить человека жизни есть нарушение заповеди Божией 'Не убий'.
Мы можем понять нравственное состояние неверующих в Бога людей: им жалко тяжело страдающих людей и ради прекращения этих страданий они готовы убить его (пусть не прямо убить, а скажем, не оказав сознательно необходимой помощи или дав яд или сильно действующее лекарство самому больному, чтобы он сам лишил себя жизни). Кстати, в последнем случае, помимо греха убийства, врач берет на себя и грех самоубийства больного.
Разум неверующих замутнен тем, что за гробом - лишь пустота и темнота и отсутствие всяких страданий. Вспоминается случай из собственной врачебной практики. Однажды послали меня по санитарной авиации на консультацию в г. К. к девочке 14 лет, отравившейся лекарством из желания 'насолить родителям', которые ее за что-то отругали. Прилетев в г. К., я увидел расположившийся перед больницей цыганский табор. Девочка оказалась цыганкой.
Осмотрев больную и обсудив ее состояние с врачами-реаниматологами, я констатировал смерть мозга. Мой разговор с врачами подслушали цыгане из табора, которые постоянно находились у постели девочки.
Узнав о безнадежном состоянии больной, они потребовали от меня срочно отключить аппарат искусственного дыхания, объясняя мне, что девочка все равно рано или поздно умрет, а им на похороны надо успеть созвать всех сородичей со всего Советского Союза - от Карпат до Сахалина.
Я стал убеждать их, что, пока человек дышит и сердце работает, за его жизнь надо бороться до конца. Они стали угрожать нам кинжалами, но мне удалось все же убедить их подождать до утра. Рано утром они вновь приступили к нам с требованием отключить аппарат. Пока я их уговаривал, они перерезали кабель, ведущий к аппарату, и девочка перестала дышать.
В случае врача А. безнадежно больная девочка К. была чудесным образом исцелена по вере своей матери святой крещенской водой. В случае с утонувшим мальчиком Промысл Божий даровал не только жизнь, но и здоровье ребенку. А в нашем случае неверие и земные тщеславные потребности (устроить пышные похороны!), конечно же, не могли способствовать исцелению девочки, тем более решившей покончить с собой назло родителям. Верующий человек не должен думать о насильственной смерти, он должен думать о том, чтобы отпущенное ему Богом время употребить на покаяние и оплакивание своих грехов, принимая свои страдания как очищение души от этих грехов. Мы знаем также, что нередко Господь продлевает наши страдания, чтобы, человек пришел к полному и осознанному покаянию. Мне вспоминается случай из моей врачебной практики:
Одна престарелая женщина умирала от рака желудка с метастазами во многих органах. Угасание жизни было медленным и очень мучительным Она периодически исповедовалась и причащалась.
Но вот наступил критический предагональный период. Еще когда она находилась в полубессознательном состоянии, ее причастили. И вдруг... о чудо! Она встала, стала ходить, сразу же ее потянуло заниматься хозяйственными делами. Что-то стала делать на кухне. Такое состояние, поразившее всех, наблюдавших ее, продолжалось примерно в течение 6-7 дней. Затем она опять стала угасать, не смогла вставать с постели, не говорила. И опять в предагональном состоянии ее причастили. И опять тот же поразительный эффект!
Такой эффект от святого Причастия продолжался недель десять. Раз десять эта женщина умирала и каждый раз после причастия оживала. Все удивлялись, удивился и священник, ее причащавший, потому что и он впервые с этим столкнулся и тогда он сказал женщине: 'Наверное, у Вас есть какой-нибудь нераскаянный грех и Господь ждет Вашего искреннего покаяния в нем.' Она, подумав немного, сказала: 'Да, наверное, так.' После покаяния и причастия на другой день она умерла.
Господь посылал этой женщине заметное улучшение состояния, не допуская ее до смерти, пока она не покается. Но, если бы родственники и врачи пошли по пути эвтаназии и убили бы эту женщину, прекратив ее мучения, они лишили бы ее возможности покаяния, и она нераскаянной предстала бы пред Господом.
Вспоминается мне и еще один случай из врачебной практики. Одна женщина долго и тяжело болела неизлечимой мучительной болезнью. Настало время, когда все родственники ждали ее скорой кончины, а она все не умирала и жестоко мучилась. Наконец, решили пригласить священника. Он долго ее исповедовал, причастил и пособоровал и через 8 минут, находясь в полном сознании, радостная и просветленная, перекрестившись, со словами 'В руки Твои, Господи, предаю дух мой' отошла ко Господу.
О какой же эвтаназии для нас - православных христиан - может идти речь?
Православная церковь никогда не закрывала глаза на проблему предсмертных мучений человека, и существует даже специальной канон 'внегда человек долго страждет', в котором Господа просят уже не об исцелении болящего, а о том, чтобы Он упокоил его с миром.
Не так давно мне уже как священнику и врачу пришлось исповедовать одну тяжело больную женщину. Исповедовалась она впервые в жизни. Войдя в палату я, как врач с большим опытом и стажем, понял, что передо мной неизлечимо больная, жить которой осталось двое-трое суток. Это подвигло меня к тому, что надо ее подготовить к смерти. Сказать прямо человеку о подступающей к нему смерти всегда трудно, особенно когда перед тобой человек, не живший религиозной жизнью. И все же в процессе исповеди мне удалось показать ей ее безнадежное состояние и она правильно это поняла.
Какая же искренняя, душевная, осознанная исповедь это была! Такую исповедь я пока пережил единственный раз в жизни. Она длилась около 2-х часов со слезами на глазах, с искренним раскаянием во всех грехах, которые она смогла вспомнить. Мысленно она попросила прощения у всех людей, которых она обидела и к которым была несправедлива.
Я заметил, что после исповеди она стала тихой, умиротворенной, счастливой. Через сутки после этого она тихо и мирно с улыбкой на лице отошла ко Господу. У меня на душе после этой исповеди было очень легко, и я не мог сдержать тихую внутреннюю радость за эту женщину, снявшую перед смертью тяжкий груз грехов.
А если бы мы, поддавшись эвтаназии, убили ее? В газете 'Православная Москва' в декабрьском номере за 1994 г. М. Дудко в статье 'Легкая смерть?' пишет, что, по данным социологических исследований, наиболее активно выступают на Западе против законодательного разрешения эвтаназии сами тяжело больные и инвалиды. Они боятся, что 'можно' превратится в 'нужно' - и их просто станут убивать, прикрываясь законом.
А теперь давайте представим на минуту, что будет у нас в России - в стране узаконенного беззакония, если вдруг будет принят закон, разрешающий эвтаназию - убийство врачами неизлечимых тяжело страждущих больных. В этом случае под видом эвтаназии у нас развернется 'узаконенное' истребление нелюбимых родственников, сведение счетов, борьба за наследство, мафиозные заказные убийства и т. п. И в этом для нас нет никакого сомнения.
Давайте лучше будем в Церкви молиться все вместе:
'Прочее время живота нашего в мире и покаянии скончати у Господа просим.
Подай, Господи.
Христианския кончины живота нашего, безболезненны, непостыдны, мирны, и добраго ответа на страшнем судищи Христове, у Господа просим.
Подай Господи.'
(Прошения из просительной ектений)
