Отлёживался он долго. Юлька аж светилась от гордости, рассказывая о том, как и что было порвано и побито. Как она 'ночей не спала, во всякое дыхание вслушивалась'. Она оказалась в это время в Киеве и её поставили на лечение. Потом её гордость переключилась на меня: 'а мой-то, ни стона, ни плача... лежит себе улыбается'.
Это была неправда. Я плакал в подушку, отвернувшись к стене. Лежал и плакал. Мне было жалко... жалко моего любимого, милого Хотенея. Тогда ещё моего ровесника. На которого залезает здоровенный пьяный злой бородатый мужик. И рвёт белое тело моего единственного... И никто ему... И даже пожалеть... И он униженный, избитый, разодранный, испуганный... Нет, а как у нас с ним хорошо получилось. Я правда, как-то не готов был. Но ничего... В следующий раз... Ведь важно не что, где, когда. Важно с кем. А он такой... Хороший. И мне его так жалко...
А Юлька продолжала. К изнасилованному подростку приходила любимая бабушка утешать. Что-то типа: 'на все воля божья, не гневи господа... Ратибор - отец твой, родитель и господин, и ты весь в воле его...'. Вот тогда и прозвучала фраза, которую я здесь слышал: 'Все сказала, карга старая? Прощай'.
Через несколько недель мальчик поднялся. Тайн от слуг не бывает. Постоянный шепоток за спиной, отношение сверстников, родственников... Потом... У юноши до этого эпизода были кое-какие брачные игры. Все вполне невинно. Взгляд особый, шепнуть на ушко... Максимум - как бы случайно прикоснуться к чему- нибудь сладко-кругло-выпирающему. Парень попробовал восстановить процесс. В ответ насмешки. Попробовал завалить сенную девку. В самый подходящий момент: 'а давай как тебя твой батюшка'. Вместо игр - озверение и мордобой. Залез еще на одну - не получилось.
Юлька ругалась страшно - её к этому моменту уже из Киева отправили. 'Да у меня такие снадобья есть, да если б я здесь была...'. Зато приехал Ратибор. Ободрал и отодрал как обычно жену, и велел привести сына. В каких именно выражениях... думаю все-таки Юлька здорово привирает. Хотеней явился. Подготовленным. В отличии от прошлого раза. В присутствии бабушки батюшка ласково говорил с сыном, мирился, потом приобнял за плечи, по-отечески подержался за сыновнью задницу. И... получил нож под ребро.
Хорошо, что с ними была Степанида. Иначе бы новоявленный отцеубийца зарезал бы сам себя. Но Степаниде был нужен хоть один живой мужик - баба во главе рода быть не может.
Она умудрилась замять дело: 'пил сынок мой много, вот и сердце не выдержало'. А на пятнадцатилетнего мальчишку свалилось ещё и старшинство в роду. Через полгода во время очередного похода, в котором он вёл свою боярскую дружину, двое сверстников-родственников вздумали подшутить над ним. На общеизвестную в роду тему. Шутка обернулась вспять. Войско стояло лагерем две недели. И две недели Хотеней пользовал своих кузенов в своём шатре не выпуская. Ему это понравилось. Гормональный шторм в крови не утихал, нужно было командовать людьми, как-то сохранять ясную голову. Бабы не годились. Подошёл этот способ.
А дальше все просто: идет отряд через село, сбоку мальчишки местные наперегонки бегут.
-- Эй малёк, ты чей? Скажи отцу, чтоб к боярину Хотенею Ратиборовичу бегом бежал...
-- Твой? Продай. Ногата.
-- А может ваша милость еще и девку возьмёт, за полцены. А то у меня их семеро...'
Ногата - это такой кусочек серебра. 2.5 грамма. Корова или кобыла - 10, конь - 30. Раб - по обстоятельствам и в зависимости от размера и давности распроданного на здешнем рынке последнего полона и урожая. Бывало, что за ногату продавали и здорового взрослого мужика. Рабёныш... Хорошую цену дали.
Потом - подмыть, смазать, поставить... Некоторые молчат, терпят, большинство кричат, плачут, мамку зовут. Потом привыкают. Все. Хвастаются между собой хозяйскими подарками, сплетничают, вырастают. Кого продают на вывоз. Кого женят - и в вотчины...
Одна беда: мальчики рожать не могут. А Укоротичей все меньше остаётся. И самому Хотенею пора наследниками обзаводится. Хочешь - не хочешь. Женится надо. А для этого нужно сломать репутацию. Устойчивую, десятилетнюю. Не меняя сути. Поскольку, как Юлька сказала - поздно. Вот тут и пришла моя очередь.
И во всей этой круговерти страстей, жизней, смертей, любовей и ненавистей я, со своим системным мышлением и опытом оптимизации сложных систем, со всем более чем восьми-вековым опытом всего человечества после нынешнего, со знанием разных идеологических конструкций и национально- общечеловеческими принципами, с какими-то кусками научно-технического в голове... был... очень неуместен. Не нужен я этому миру. И он меня отторгал. Имели значения только те мои свойства, которые здесь видны и интересны. Лысина - лысый ребёнок - уродливо, но - забавно, безволосость - гладенький, остаточная металлизация на коже - 'шкурка с искрой' - понравилась хозяину. Все. Не человек - интересная зверушка. 'Наши домашние любимцы'. Остальное - лишнее. Мешает. Убрать. Только вариации основного инстинкта в исполнении забавного зверька.
Попаданец - в попе танец.
Целую неделю я отлёживался. Спал, дремал, ел, снова спал... И отлёживался. Приходил в себя. После всего пережитого. Ужаса. Ужасов. Тепло, чистенько. Тараканы по стенам не бегают, куры за стеной не кудахтают. Никто не проповедует над ухом про 'холопа верного'. Тихо.
Хотя какая тишина с Юлькой. Над моей головой шёл непрерывный диспут на тему: 'Правильное поведение любимой наложницы при наличии законной жены (жён). Случаи из жизни'. Забавно. И очень интересно. Я-то всю жизнь смотрел с другой стороны. Например, женщина поворачивается ко мне спиной и наклоняется. Что видит мужчина? Правильно. Интересную... ракурс. А что при этом видит женщина? А как, если нет подходящей зеркальной поверхности, она ориентируется в ситуации? На слух? А когда и как ей можно-нужно оглянуться? А учесть положение персонажей в комнате, мебель, освещение, закрыты ли двери, разница в росте... Одежда, наконец. И своя, и его. И это довольно простой вариант. Сколько раз я это видел. Видел и не понимал.
Ну, положим, 'в угол, на нос, на предмет' - это я еще с детства помню. И, пожалуй, все. А вот теперь нужно срочно овладеть... широким набором технологических приёмов. Хотя бы просто для того чтобы не выглядеть дураком. Или дурой?
У женщин - инстинкт. Плюс общение с подругами, родственницами, соседками. Она еще только и умеет, что сосать, а уже видит -- как мама ходит, двигается, говорит... И это -- изо дня в день. Лучше-хуже, но примеры всегда перед глазами, на слуху. Едет в троллейбусе и прикидывает: кто во что одет, как это носится, как теперь красятся. Непрерывный многолетний урок на тему -- как быть женщиной.
У моих современниц, вместо множества родственниц-соседок - модные журналы, видео, сайты и клубы. А у меня - только две гаремные профессионалки. Из обслуги. Одна - медицинского направления, другая - полицейского.
Удивительно, но среди всего читанного о попаданцах нигде не видел врача гинеколога. Инженеры, литераторы, лётчики. Даже космонавты. А акушер-гинеколог - нет. Идиоты. Эта же та точка опоры, которая позволяет перевернуть мир даже без привлечения архимедова рычага. Достаточно своего обычного. И даже без него. Особенно, в обществах с династической передачей власти. И не надо никаких ужасов - просто
