Но... Я предполагал, что предкам было несладко. Но такая вот мечта патриота...
То, что четыре дня назад она сняла перед мужем ночнушку и покачала грудью - это был давно обдуманный и трепетно репетируемый шаг. Маленькая лично-семейная революция. А потом посыпалось столько... Марьяша просто перестала понимать 'где край'. И полностью доверилась мне. Просто потому, что я был единственный персонаж мужского пола, кто был рядом.
Полтора дня покоя и безопасности после всего что было. Две ночи под крышей, в постели. Отъелся, отоспался, мягкая красивая женщина под боком. И никто не рвётся меня бить-убивать. Я как-то расслабился, благостно как-то. А этот мир как зелёненький лужок, с замаскированным минным полем. Так и манит - пойди погуляй, травку пощипай. Но на каждом шаге можешь в клочья...
Нас разбудили рано - чего-то мрачный невыспавшийся Ивашко заявился с еще одним парнем. Звать - Степко, лет восемнадцать-двадцать, широкоплечий, кудрявый, что по здешним меркам - эталон красоты. Со своим возом. В два воза пойдём - это хорошо. Как в две машины в дальнюю дорогу. Пока мы с Марьяшкой быстренько собирались-перекусывали, Ивашко конька нашего в нашу телегу запряг. А то от моей запряжки... Двинулись еще затемно. Вроде все путём, но... Первый звоночек еще за завтраком прозвенел. Я тогда перед всеми Ивашке две куны выложил. Аванс - как договаривались. А Степко этот их со стола к себе смел.
-- В долг пойдёт. А то пропьёшь.
Ивашко дёрнулся, но смолчал. А мне что - их дела, долги туземцев меня не касаются.
Второй намёк был, когда через брод переезжали. У них воз явно перегружен. Отец Степко, десятник недавний - местный староста, явно по-жадничал - нужно было или меньше грузить, или еще воз, или хоть коня в пристяжку. В пристяжку пришлось ставить моего коника. Они на броде сели, мы за ними встали. Воды... ну им-то по колено. А мне штаны снимать. Пока возились - Марьяше на телеге сидеть надоело, подол подобрала и пошла на тот берег. Степко этот так на её коленки белые загляделся - толкать пришлось. Потом снова моего конька запрягать - мы с Ивашко по речке - туда-сюда, а этот пижон на берегу с Марьяшей лясы точит. Собрались трогаться, тут он и говорит:
-- Воз-то мой тяжёлый сильно, а ваш полупустой. Сяду-ка я к вам, а Ивашка и один с вожжами управится.
Ну не нравится мне этот парень.
-- Ивашко-то тяжелее тебя. Вот он пусть к нам и пересядет. Мы вперёд пойдём, а ты не отставай.
Сели и поехали. Мы с Ивашкой на передке, Марьяша - на задке телеги.
Что видит водитель автомобиля? - Правильно, лобовое стекло. Дальше - дорога, встречные- поперечные-продольные.
А что видит 'водитель кобылы'? Или в моем случае - водитель жеребчика? Именно. Лошадиную задницу с болтающимися конскими причиндалами. Седоку в возке или в санях все это еще может быть заслонено спиной и задницей возницы. Частично. И вот так - всегда.
Чехов в 'Острове Сахалин' пишет, что тамошним чиновникам в начале аж двадцатого века выдавали проездные от Дуэ на Сахалине до села Холмогоры Архангельской губернии. Тринадцать тысяч вёрст. В основном - вот с таким видом для постоянного и ежедневного любования. Как-то мы этот факт не учитываем. Почти все великие люди постоянно ездили. И основной элемент пейзажей перед ними - лошадиный анус. Вот едет какой-нибудь отец-основатель. Размышляет о судьбах мира и человечества. А перед ним постоянно такой... анально-натуральный имидж. Или задница кучера, или задница лошади.
И это не только великие. Каждый мужчина хоть в дороге, хоть при всяких работах, и полевых тоже, постоянно разглядывает эту часть конского тела. Чаще и дольше, чем все святые иконы с крестами и куполами, чем свою жену и детей.
Хоть на Руси, хоть где. Вот приглашает какой-никакой лорд девушку покататься. Едут они себе в ландо, граф девушку улещивает, 'клинья подбивает', намекает так изысканно-куртуазно. А у той перед глазами вот это все конское... туда-сюда, туда-сюда.
А у степняков так вообще: отрезать врагу голову, продеть сквозь уши ремень и привязать коню под хвост. Едет такой командир впереди отряда подбочась, а бойцы разглядывают. Воодушевляются, наверное. В предвкушение следующей победы, когда каждому такое украшение достанется.
Меня как-то этот вид... Но -- отвлёкся разговором. Ивашко-то не на одном месте сиднем сидел, помотался немало по Руси. Мы с ним сначала об упряжке поговорили. Зачем оглобли нужны и на кой черт коню дуга. Не для красоты же только. И почему без оглобель, на одних постромках ездить нельзя. Потом про коней - я вообще рот раскрыл. Прежде-то я с лошадями дела не имел.
И здесь не буду -- нет на Руси лошадей. Есть конкретно кони, конкретно кобылы. Ещё мерины и жеребята. А вот лошадей... слово-то татарское. Рано еще для лошадей.
Кстати, монгольский конёк, который Пржевальского родственник. Точнее - лошади его. Здешние такого зверя не знают. Похоже, это было такое большое новаторство в военном деле, когда Батый на Русь на этих малоросликах явился... Существенное военно-техническое преимущество типа секретного оружия. Поскольку у нынешних степняков кони хвою зимой не едят. Вместе с ветками. А татаро-монголы вломились зимой в Русь как на пастбище - с подножным кормом на всякой ёлке-сосенке.
Потом с коней перешли на коневодов. Степняков то есть. И, естественно, Ивашко начал рассказывать про Рось. Он там почти год прожил - князья туда своих молодых дружинников на 'практику' посылали. Кстати, там Ивашко и язык выучил. На котором его полонянка-хозяйка крыла-ругала. Не половецкий, как мне показалось поначалу, а печенежский. Тоже тюркский, но другой.
Рось, Поросье - явление редкое. Не уникальное - напротив через Степь другое похожее. Крым называется. Но редкое. Называется 'отстойник для неудачников'. Под неудачниками подразумеваются степняки. Степью же битые.
Был Мономах. Был он умный. Как и положено Киевскому князю он стал строить стенку для защиты Киева. Владимир Святой построил замок-детинец. Ярослав Мудрый построил город - стены вокруг Киева. Мономах построил свою стенку по реке Рось. Теперь там Белая Церковь. Стенку из живых людей. Каракалпаки называются. По-русски -'чёрные клобуки'. Зверинец. Основная масса - торки. Ещё - берендеи, волохи, авары, яссы, аланы, печенеги... даже два из собственно половецких племён. Турпеи пришли и осели лет 10 назад, а в этом году перебрались каепичи.
Была одно время такая теория что слово 'Русь' произошло от названия этой речки. Дескать был там религиозно-культовый центр местных славянских племён. Вот поэтому их и назвали Русь. Не знаю... Сейчас там русских почти нет. Одна Степь. Недорезанная.
Для степняка хорошая война в степи - геноцид. Всех людей надо вырезать - под ступицу колеса. Это с крестьянами можно поленится, как-то сачкануть. Забрать девок по-здоровее, а больных и детей просто прогнать плетью: 'выживут - в другой раз возьмём.' Такой 'гуманизм' допустим когда берёшь 'двуногую скотинку' на Руси. А вот в Степи - не пройдёт. Малёк выживет и обязательно придёт тебя резать. Не хочешь несчастья своему сыну-младенцу - убей младенца врага.
В степи два основных типа войсковой операции: угон скота и вырезание становища.
Обе - с полностью смертельным исходом. Но второй тип предпочтительней. Поскольку - и хабар, и полон. А первый - опаснее. Без скота вымрут все. Но боеспособные мужчины - последними. Могут еще как- то дёргаться. Или попытаться уйти в другие края. Как печенеги.
После того, как князь Святослав, который ходил 'аки барс', сделал свою главную ошибку и совершенно гениально разгромил хазар...
Почему 'ошибку'? Потому что хазары были иудеями, а опыт истории и российской, и сопредельных учит: не трогайте иудеев - вам же хуже будет. Впрочем, опыт истории учит, что он никого ничему не учит...
