Как-то страшновато прямо с утра - и на казнь. А после обеда не так страшно будет? Дядя руку опустил. Типа: подпрыгни и я вытащу. Ага. А у дяди костяшки пальцев разбиты. Темновато, но видно. И содранная кожа - свежая. Что-то у них в усадьбе было. Вернее всего, просто пьяная драка между мужиками. На мою участь... не влияющая. Но... интересно.
Подошёл, подпрыгнул, он меня крепко за кисть ухватил и рывком наверх выдернул. А во второй руке у него ремешок и он им сразу моё запястье захватил. А вот и фиг вам - у меня и левая рабочая. Хоть и мал кулачок, но по заблаговременно расквашенному носу... Ногами в край проёма - головой этому Якову в живот. Кувырок. А вот и фиг. Это уже мне. Руку-то мою он не выпускает. А ведёрко-то вчерашнее, мною недопитое, здесь стоит. Взмах и нах... Умылся. Все умылись. Оба. Кроме третьего - еще дядя, сторож вчерашний в дверях стоит. А я в углу, сруб крепкий, до стрехи выпрыгнуть можно - но в спину получу. Стоим - смотрим. Яков проморгался, лицо утёр.
-- Ловок. Пойдём. Аким Яныч зовёт.
-- Будешь вязать - убегу.
Смотрит, думает. Головой кивнул. Поднялся и на выход. Мимо сторожа. У сторожа глаза квадратные, что-то мычит, вроде сказать хочет. Ладно, пойдём. Если сейчас сразу снова поленом не получу - в лесу точно медведь сдох. Несвязанных на казнь не водят.
Яков топал впереди в трёх шагах, я за ним. Поруб поставлен с той стороны господского дома, где башенка. Поэтому я его от ворот и не видел. А идём мы как раз в этот самый дом, крыльцо рядом с гайкой бревенчатой. Яков меня на крыльце вперёд пропустить хотел. Вежливый какой. От твоей вежливости в поленно-ударной форме, у меня весь затылок в формате 'не тронь нигде'. Зашли в комнату. Сени наверное. Но с кроватью. Точнее - лавка, на ней дед. Дед - здешний владетель, звать Аким Янович, Марьяшкин отец родной. И вид у него... болезненный. Отпечаток сапога на виске начинает приобретать свеже-фиолетовый оттенок. А судя по его стенанию при перемещениях различных частей тела при подготовке надлежащего положения для устремления на нас своего владетельного взгляда - есть проблемы и с рёбрами.
-- Чего мокрый? (Это Аким - Якову)
Тот только плечами пожал. Полный... лаоканист.
-- А чего этот без вязок?
-- Ловок.
А вот тут и для меня кое-что нашлось. Слева эта постель с дедом, а впереди стол. На столе какая-та утварь, хлеба краюха. И нож. Серьёзный ножик. Предназначен для вырезания кусков хлеба из заготовки типа 'каравай домашний безразмерный'.
Всякий мир состоит из сущностей сильно связных. Одно всегда за другое цепляется. Связи эти называется по-разному: граничные условия, или причинно-следственная, или - необходимые и достаточные... Короче: если ведёшь пленника - веди связанным. Если несвязанным - убери из зоны досягаемости предметы, могущие служить оружием. Если не убрал, то либо ты - лопух, быстро переходящий в разряд покойников, либо - я не пленник. Форсируем экспериментальную проверку гипотезы.
Я метнулся к столу, Яков попытался меня перехватить рукой, завалился на бок. Я уже говорил, что я быстрее местных? Когда он поднялся, я уже стоял у противоположной стены с ножом в руке. Хват метательный - за острие лезвия. Направление вероятного броска - дед лежачий.
-- Аким Янович, ты вроде меня для разговора звал. Поговорим?
-- Хр-фр-дыр... (Прокашлялся) И вправду - ловок. (Это Якову). Положь острое - порежешься (Это мне)
-- Это весь разговор? За этим звал?
Тишина. Я дедова лица не вижу, похоже он Якову чего-то глазами сигналит. А Яков головой трясёт - не согласен.
-- Ладно, малой. Что ты вчера ночью Хоробриту сказал?
-- Сказал правду. Как он её понял - его спрашивайте.
Дед аж взвился, голову ко мне вывернул, чуть не орёт в лицо:
-- Ты... ты с кем говоришь, убоище-ублюдище! Ты мне еще указывать будешь что у кого спрашивать! Да я тебя...
Тут он все-таки вывернулся так, чтобы мне прямо в лицо кричать. И что-то больное у себя зацепил. Взвыл. Яков - сходу к нему на шаг и... встал. На меня смотрит - дозволю я ему к хозяину подойти или ножик метну. Махнул ему рукой, горбушку со стола взял, пошёл к лавке у стены напротив дедовой. Грызу горбушку, мужиков разглядываю. Хорошо Яков становится - 'холоп верный'. Своей спиной, телом своим хозяина защищает. Перекладывает, подушку под спину подсовывает. И еще они вполголоса договариваются. Предположительно - как бы мне голову оторвать. Надо бы - в дверь и ходу. Но... быстро не получится, мужиков своих еще найти надо, майно... Да и много их - местных, вдогонку бросятся - догонят. Все, кончил Яков деда устраивать, квасу со стола подал кружечку, сам в ногах сел, руки пустые. Кажется и поговорим.
-- Вы хоть расскажите чего тут вчера было. Я-то в порубе сидел, ничего не видел - не слышал.
Дед аж квасом поперхнулся. Закашлялся, Яков его тряпицей утёр. А дед руку отталкивает:
-- Чего было, чего было... Ты... Ты чего такое Хоробриту сказал, что он взбесился? Как от поруба твоего пришёл, весь будто мёртвый, лица на нем нет. Позвал Марьяшу в покои, вроде поговорить. Потом девка дворовая прибегает - орёт истошно: 'Боярин боярыню убивает'. Мы все туда. А он и вправду... Молотит куда не попадя. Та уже вся в кровище. Я сунулся - он и меня приложил. На сына своего... чуть не зашиб об стенку дитё малое. Слуги мои кинулись его вязать. Его слуги вступились... Меня вот сюда принесли. Потом вон Яков с дворовыми моими Хоробрита с прислужниками из терема вышибли. Только собрались их вязать-таки - они за сабли взялись. Хорошо - все разошлись-разбежались. Живые. До смертоубийство мало-мало дело не дошло. Но - все побиты-поранены. А эти в поварне заперлись. Там медовухи бочка целая стояла, едва початая. Вот они там и запьянствовали. Спят поди. А как проспятся... Так что ты ему такого сказал, что он взбесился?
Вот оно как... Ну, собственно, я чего-нибудь похожего и ожидал. К этому, собственно, и стремился. Как, все-таки нами мужиками легко управлять, если дело касается баб. Стоп. Философия - потом. Если этот 'потом' будет.
-- Яков, на Марьяше много крови было?
-- Порядком. Лицо разбито, уши порваны.
Аким: - Как?!
Яков: - Так. Видать, серёжки золотые даренные выдирал.
Я: - Ещё? Понизу, ниже пояса кровь на одежде была?
Яков: - Так... Она голая была. А на животе, на ногах... было.
Я: - Вот что, Яков, поди-ка ты погуляй. Тут дела такие... Тебе лучше и не знать.
Аким: - Чего?! Ты еще слугами моими командовать будешь?! Я тебя, лягушку плешивую...
Яков: - Пойду я. Нужен буду - шумните.
Яков вышел, перед порогом внимательно посмотрел на мои игры с ножичком в руках. Оценил положение предметов и персонажей в помещении, и аккуратно плотно закрыл за собой дверь.
-- Ну, говори. Чего ты ему сказал, что он как бешеный стал.
-- Что сказал, то сказал, Аким Яныч. 'Слово не воробей, вылетит не поймаешь'. Прошлого не изменить. А вот будущее... Храбрит проспится, опохмелится, снова медовухи наберётся и пойдёт вас убивать. Всех. И тебя, и Марьяшу, и внука твоего. Не сегодня, так завтра. Но жить вам он не позволит.
-- Да почему?!
-- Ты знал, что Марьяша в тягости была? Вижу что 'нет'. Была, сын у неё вроде бы должен был быть. Тебе - второй внук. Не будет. Марьяша не от Храбрита понесла.
-- Да что ты сам понёс-то? Что за глупости такие поносные! Да иная баба и сама-то не всякий раз сказать может от кого дитя...
-- Вот и я об том. Иная - не может. Которая мужикам на постели и счету не ведёт. Ныне и Марьяна - такая иная. Много мужиков у неё было. И Храбрит ей этого не простит. Будет гнобить пока не замордует до смерти. А ты сунешься... Вон, на левый бок уже лечь больно. И еще. Храбрит понял, что и первый Марьяшин сын - не его.
-- Как?! Да ты... да как же... да я ж... и жена-покойница...
