Марьяша изливала на мои уши историю своего рода. С пачкой эпизодов возвышенной и романтической любви.
Все, как обычно здесь, упиралось в Мономаха. Князь по каким-то своим делам оказался в сожжённом поляками Берестье. Он же Брест, он же Брест-Литовский. В отличии, например, от Бреста Нормандского. Там ему попал на глаза поляк Ян. Под сгоревшей рябиной. Его так и стали называть - Ян Рябина. Князь его взял в дружину. У Яна уже была жена. Что для младших дружинников не типично - для них в княжеском хозяйстве имеется женская прислуга общего пользования. Жена родила сына, которого назвали Акимом. Мальчик рос при гриднях. И вырос в великолепного лучника. Стрелок от бога. Естественно, пошёл служить князю. После некоторых разделов имущества мономашичами, сначала между братьями, потом между внуками, оказался в Смоленске у Ростика. Участвовал во всех заварушках данного исторического периода. И в нескольких - особо специальных. Дослужился до сотника.
Лучник он был классный. А вот сотник оказался... не на месте. Как-то он успел женится, обзавестись дочкой Марьяной. Которая незаметно, пока он с разными князьями по Руси бегал, выросла под матушкиным присмотром. Тут он погорел. На каких-то хозяйственных делах. То ли масло для луков куда-то на сторону ушло, то ли слишком много тетив мыши погрызли. Марьяша упорно повторяла: 'оболгали, обошли'. А что ей еще говорить? И тут явился один молодой подьячий, в душе которого воспылалась пылкыя любовь к четырнадцатилетней Марьяше Акимовне. Издавна мечтавший о военной службе, Храбрит кинулся на защиту старого воина. И Акима не в поруб сунули, а просто выгнали со службы. Но - с уважением. Дали земли кусок где-то в лесных дебрях. А молодому подьячему в качестве поощрительного приза досталась молодая жена. И жили они долго и счастливо. До сегодняшнего дня. Последнее, что видела Марьяша - как муж сдёрнул с коня одного из своих людей и, крикнув ей 'беги', поскакал от места схватки.
На мой вопрос:
-- А чего же он своего человека с коня сдёрнул?
Последовал несколько недоуменный ответ:
-- Так это же был кощей. Ну, холоп. Он и сам должен был коня господину отдать. Да, видать, испугался.
-- И что с этим кощеем стало?
-- Так зарубили его. Как всех.
Как там Саввушка в меня вдалбливал: нет высшего счастья как умереть за господина. Покойся в счастье, кощей.
-- А тебя чего на седло не взял?
-- Так конь двоих не свезёт. А он муж и господин. Дому голова.
'Мне жаль, что твоя гнедая сломала ногу. Боливар не свезёт двоих.'. Это не диалог двух американских разбойников, это любящие супруги на Святой Руси. Предки мои.
Теперь понятно, почему кощей из сказок характеризуется худобой - от постоянной рабской полуголодной диеты. И почему бессмертный: этот сдох - нового купим. Такого же. А вот почему у него яйца в утке? Или там, в зайце, которые в сундуке, сундук на дубу, дуб в Лукоморье? Непонятно...
При ближайшем рассмотрении выяснилось, что Марьяша отнюдь не боярыня. Это она сама себя так. Мужу её дали не вотчину, а надел. У отца - Акима Яновича Рябины - аналогично.
По выслуге лет или при списании по ранению или болезни, служилые люди получали надел. Пустой. Без смердов. Земли много, все что не боярское, не монастырское - княжий земельный фонд. Селения смердов - веси больше тридцати лет на одном месте не сидели - переселялись. Подсечно-огневое земледелие. Бегай за ними потом. А служилые ставили усадьбы. Оседали. Вот и должен был новый землевладелец ставить своё собственное хозяйство на своей земле. Свою усадьбу, свой хутор. Со своим семейством, своими холопами, закупами. Сманивать к себе вольных людей. Хорошо, если были родственники. Если из простых - просто приходили и селились вместе. Если нет - старались новый надел к уже существующему присоединить. В любом случае - помогали. У Акима на Руси родни не было. Поэтому - сам начинал. С женой и парой слуг. Жена в первую зиму умерла. А дочку пристроил к родне мужа. Позже, как поднялся, отстроился - забрал к себе, уже с маленьким внучком.
На новом месте подыматься не просто. По-всякому бывало. Пухли от голода, мёрли от болезней, от пожаров, от разбойников... Если вымирали - 'На все воля божья'. Если все-таки укоренялись и окрестьянивались ('осмердячивались') - становились смердами или 'житьими людьми'. А вот если поднимались - на схороненной добыче, на сохранившихся связях возле князя, пупок надрывая - становились настоящими боярами-вотчинниками. Получали грамотку и вносились в списки-столбцы. Бояре приходили по княжьему зову со своими людьми, конно и оружно. Остальные платили подати. На Руси, как и в Англии после Вильгельма-Завоевателя, правящий дом получал доход только со своей земли, а не с земель своих вассалов.
Положение отставников с уходом на хутора было... не очень. Тут ведь не столыпинская реформа, а княжья усобица. С постоянным перескакиванием конкретного князя со стола на стол. Как проститутки в борделе. А новый князь может оказаться врагом прежнему. Или кому-то из его слуг приглянется хуторок, или кто старые дела вспомнит. Альтернативным предложением земельному участку был обычно хороший городской дом. С возможным участием в кое-какой торговлишке. Но Акиму таких предложений не делали. Вот и пришлось ему строить свой хутор. В дебрях лесных на реке Угре. И молодая жена карьерного подьячего туда же перебралась. С сыном, но без мужа - очередной приступ войны мастодонтов требовал присутствия смоленских у Киева. И не только мечемахателей. Так Марьяша и жила последние десять лет - всю свою супружескую жизнь. Хоть и с перерывами, но...
Смуглянкой она тоже не была.
После стресса у человека часто начинается приступ болтливости. Вот этот случай и имел место быть. Она увлеклась, начала жестикулировать, армяк, одетый на голое тело, несколько разошёлся, и мне открылось... вполне приятное зрелище. Два полушария примерно четвёртого размера, с крупными сосками, ореолами насыщенной окраски, хорошая чистая, очень белая кожа. Не Шарон Стоун, но вполне. И никакого силикона и подтяжек. Даже жалко, что я ей штаны принёс: остальное не наблюдаемо. Не 'Основной инстинкт', однако. Но - все равно радует.
Я не мамонтолог. Это не про специалистов по мамонтам, а про тех, кто по мамографии. Полную классификацию вариантов конфигурации провести не могу. Так, по личному опыту. Пустых бурдючков не люблю. Со всем остальным можно работать. Главное не размер, а чувствительность. Но, все-таки, когда 'берёшь в руку - маешь вещь' - это приятно. Но без перебора.
Я не люблю когда душно. Так что и приятно не 'до одури'. А тут мой самый любимый. И размер, и формат.
