— Не сомневаюсь.
— Вы же видели фото.
— Да, верно. Но, к сожалению, я больше нуждаюсь в деньгах, чем в сексе.
Она задумчиво кивнула.
— С Орлом-Решкой я пыталась прийти к какому-нибудь соглашению, — сказала Беверли. — У меня мало наличных денег. Я продала несколько украшений, еще кое-какие вещицы, но смогла лишь оттянуть время. Будь у меня больше времени, может, мне удалось бы раздобыть и что-нибудь посущественнее.
— Что значит «посущественнее»?
На этот вопрос она не ответила.
— Я объясню вам, в чем моя проблема. Послушайте: когда-то я вела самую разгульную жизнь. Но это продолжалось недолго. Мой психиатр считает это «радикальным способом преодоления внутренней неуспокоенности и антагонизма». Будь я проклята, если понимаю, что он имеет в виду, да думаю, он и сам не знает этого. Но теперь все это позади. Я порядочная женщина. Теперь я принадлежу к другому кругу, хотя знаю правила игры. Только начни платить, и тебя не оставят в покое до смерти.
— Да, это обычная история.
— Но мне она не нравится. Я хочу один раз заплатить и выкупить все, сколько бы это ни стоило. К сожалению, это очень и очень не просто для меня.
— Потому что я могу оставить себе копии фотографий?..
— Да, можете оставить себе копии. Можете хранить все необходимые сведения в голове, потому что даже информации достаточно, чтобы погубить меня.
— Так вы хотели бы заплатить за все один раз, но вам нужны гарантии?
— Верно. И тут мы не смогли прийти к соглашению с Орлом-Решкой. Я пыталась дурить ему голову с помощью небольших сумм и секса. — Она вновь облизнула губы. — Это был довольно любопытный секс. Ведь он имел обо мне странное представление. Не думаю, чтобы у такого плюгавого человечка, как он, имелся опыт сексуальных отношений с молодыми привлекательными женщинами. К тому же, с одной стороны, я была для него этакой богиней с Парк-авеню, а с другой — у него были эти фото. Он знал всю мою подноготную, поэтому я была для него особенной женщиной. Я не находила в нем ничего привлекательного. Ничего, что могло бы мне понравиться. К тому же меня раздражали его вульгарные манеры и, конечно же, бесило, что он имеет надо мной власть. И все же мы делали кое-что интересное. Он был очень изобретателен. Меня унижало то, что я вынуждена иметь с ним дело, но мне одновременно нравилось встречаться с ним. Надеюсь, вы понимаете, что я хочу сказать.
Я не ответил.
— Я могла бы кое о чем вам рассказать.
— Не стоит труда.
— Это могло бы вас заинтересовать.
— Не думаю.
— Вы ведь не испытываете ко мне особой симпатии?
— Нет, не испытываю. Да и не могу позволить себе этого в моем положении.
Она чуть отпила из бокала и снова облизнула губы.
— Вы были бы не первым копом, с которым я занималась любовью, — сказала она. — Это всегда было составной частью игры, когда я ее вела. И я еще не встречала копа, который бы в этом отношении не страдал комплексом неполноценности. Одному кажется, что у него слишком маленький… другому — что он не умеет это делать как следует. Наверное, это потому, что копам все время приходится ходить с пистолетом и дубинкой.
— Возможно.
— Однако мой опыт убедил меня, что копы ничем не отличаются от других мужчин.
— Боюсь, что мы отклоняемся от темы, миссис Этридж.
— Бев.
— Я думаю, нам следует поговорить о деньгах. Если выложите достаточно крупную сумму, то я не только сниму вас с крючка, но и выброшу удочку.
— Что вы подразумеваете под словами «крупная сумма»?
— Пятьдесят тысяч долларов.
Не знаю, какую цифру она ожидала услышать. Не знаю, договаривались ли они с Орлом-Решкой о цене, когда катались на дорогих простынях. Сложив губы трубочкой, она тихо присвистнула, выражая удивление.
— У вас большие запросы, — сказала она.
— Но вы раскошелитесь один раз, и дело с концом.
— А вдруг я вновь окажусь на крючке?
— Не окажетесь. Я дам вам в руки оружие против себя. Несколько лет назад я совершил преступление, за которое мне грозят многие годы заключения. Я напишу подробное признание. Как только вы выложите пятьдесят тысяч, я вручу вам признание и весь собранный Орлом-Решкой материал.
— Когда были полицейским, вы брали взятки? Что-нибудь в этом роде?
— Нет.
— Убили кого-нибудь?
Я промолчал.
Обдумывая мое предложение, она достала сигарету, постучала по ее кончику хорошо отполированным ногтем. Она, видимо, ожидала, что я протяну зажигалку, но я не стал это делать, и ей пришлось самой зажечь сигарету.
— Возможно, это выход, — наконец проронила она.
— Я сам суну свою голову в петлю. В случае чего вам достаточно будет лишь дернуть за веревку.
Она кивнула.
— Тут только одна проблема.
— Деньги?
— Да. Нельзя ли немного уменьшить сумму?
— Не думаю.
— У меня просто нет столько наличными.
— Зато есть у вашего мужа.
— Но это не значит, что деньги у меня в сумочке, Мэт.
— Тогда я попробую обойтись без посредников, — сказал я. — Просто предложу товар ему. Он заплатит.
— Подонок!..
— Ну так что? Заплатит он?
— Ладно, я как-нибудь раздобуду деньги. Ну и подонок же вы! Между прочим, он может и не заплатить, а я тогда уже не буду в вашей власти. Мы оба останемся у разбитого корыта. Ведь не этого вы добиваетесь?
— Нет. Конечно, было бы лучше избежать подобного.
— И, стало быть, деньги должна заплатить я. Но мне нужно время, чтобы их достать.
— Две недели.
Она покачала головой:
— По меньшей мере месяц.
— Я не собирался особенно затягивать свое пребывание в городе.
— Попробую сделать это быстрее. Поверьте, у меня сейчас есть только одно желание — отделаться от вас как можно скорее. Но мне нужен месяц.
Я согласился, но выразил надежду, что она сможет достать деньги раньше. Она еще раз обозвала меня подонком, сукиным сыном, а затем вдруг снова приняла обольстительный вид и спросила, не хочу ли я заняться с ней сексом: уж она-то покажет мне высший пилотаж. Признаюсь, мне больше нравилось, когда она ругалась.
— Я не хочу, чтобы вы мне звонили, — сказала она, перед тем как уйти. — Как я могу связаться с вами?
