«Слишком много моих коллег из агентства. Мне будет спокойнее, если мы отправимся в заведение неподалеку. Это просто закусочная, но там никто на меня глазеть не станет».
«Хорошо, как скажете».
Карен поставила на поднос салат, охлажденный чай и порцию лимонного шербета. Но когда они нашли свободный столик, почти не притронулась к еде.
«Я думал, вы хотели перекусить», — заметил Дойль.
«Хотела. Пока не увидела вот это». — Карен указала на столик справа, за которым устроился толстячок в полосатом жилете. Он читал дневной выпуск газеты. Огромный заголовок поневоле бросался в глаза: «НАКАЧАННЫЕ НАРКОТИКАМИ ПСЫ РАСТЕРЗАЛИ ТРЕТЬЕГО БЕГЛЕЦА ИЗ ЛЕЧЕБНИЦЫ ГРИСВОЛЬДА».
«Так и есть?» — вполголоса спросила Карен.
«Да. Специалисты подтвердили».
«Какой ужас». — она сжала ледяной стакан. — «Тони Роделл. Кажется, я слышала его песни. Даже представить себе не могла, что он тоже лечился у Грисвольда».
«Ваш муж о нем ни разу не упомянул?»
«Я не виделась с Брюсом. Я ведь вам говорила».
«Верно. Я забыл». — Дойл поднес ко рту сандвич с ветчиной.
Карен разжала руку, но холод по-прежнему обжигал пальцы. — «Никак не выходит из головы этот парнишка. Кем надо быть, чтобы придумать такое?»
Дойль откусил кусок сандвича. — «Да в общем, кем угодно».
«Глупый вопрос, конечно. Убийцей может стать любой… Вы-то, наверное, за годы службы столкнулись с множеством таких типов».
«Ну, я бы не сказал…» — Дойль вытер рот салфеткой. — «Нет, беру свои слова обратно. На самом деле, я действительно видел немало убийц. Как и вы».
«Я?»
«Если верить статистике, больше половины преступников избегают ареста. А тех, кого в итоге признают виновными, совсем немного».
«Но ведь столько писали о научных методах расследования…»
«А как же. Лаборатории, специалисты, разное хитрое оборудование. Иногда это срабатывает. Тогда результат выставляют на публику, каждый получает свою порцию аплодисментов». — Дойль невесело усмехнулся. — «Но если честно, девяносто процентов убийств, даже больше, раскрывают потому, что все необходимое нам приносят на блюдечке».
«Не понимаю».
«Одно из двух: либо злодей приходит с повинной, либо кто-то его сдает».
«Осведомитель?»
Полицейский кивнул. — «Вот тогда и начинается настоящая работа — сбор доказательств для того, чтобы предъявить обвинение. Но сначала нужно произвести арест. Почти всегда такое удается сделать только потому, что кто-то сообщает о преступнике». — Дойль не сводил с нее глаз. — «Я имею в виду вовсе не платных информаторов или даже очевидцев. Чаще всего это человек из ближайшего окружения убийцы, — друг, либо член семьи, — который знает, а может, просто подозревает, что дело нечисто. Сначала они обычно держат рот на замке, — не желают выдавать своих, и все в таком роде, — но спустя некоторое время, подумав хорошенько, сознают, что не имеют права молчать. Их долг — предотвратить новые преступления. Понимаете, о чем я?»
«Прекрасно понимаю». — Карен в упор посмотрела на детектива. — «От начала и до конца. Но приносить вам на блюдечке мужа не собираюсь. Не ждите, что я заявлю: „Да, Брюс убийца, да, он виновен“. И вовсе не потому, что он мой супруг: я просто не знаю! Понимаете? Не знаю!»
«Миссис Раймонд…!»
Карен поднялась. «Пора возвращаться на работу».
По дороге в агентство она не проронила ни слова. Оказавшись в своей крохотной комнатке на десятом этаже, взяла со стола эскиз, прикрепила к нему текст.
«Я должна встретиться с шефом», — сказала она детективу. — «Его кабинет дальше по коридору за углом».
«Я вас провожу».
«Как хотите». Она подняла трубку, сказала Хаскейну, что сейчас придет.
Дойль молча шел рядом. Остановились у дверей офиса. «Идите», — произнес детектив. — «Я подожду здесь». Он открыл дверь. — «Слушайте, я ведь не думал, что вы все примете на свой счет. Я вовсе не имел в виду…»
«Я знаю, что вы имели в виду». — Карен захлопнула за собой дверь.
Эд Хаскейн восседал за столом. Он сразу поднял голову, но не успел ничего сказать. Карен избавила его от такой необходимости.
«Я все еще в полном порядке». — Она положила бумаги перед шефом. — «Мне кажется, с текстом у нас тоже полный порядок».
При всех своих недостатках, Хаскейн с ранних лет беззаветно любил семантику, и та отвечала ему взаимностью. Именно эта страсть позволила ему занять место главы отдела текстов. Один взгляд на страницу, заполненную словами — и ничего другого для него уже не существует. Карен казалось, что он просто изнывает от желания, пожирая взглядом результаты ее творческих усилий.
«Ну что, ну что… Да, годится». — он поднял голову, потер щеку. — «Только одно меня смущает. Заголовок. Крутые деточки наверняка оценят, но что говорят слова „Просто финиш: не спасется никто“ среднему обывателю?»
«Я об этом не подумала», — Карен нахмурилась.
«Может, попробуешь как-то обосновать свою фразочку в тексте, после первого абзаца?» — Хаскейн поднялся. — «Извини, я тебя покину на минутку. Как говорят у нас в Мексике, мне нужно срочно навестить Джона».
Он направился к своему личному туалету, прикрыл за собой дверь.
Несмотря на работающий кондиционер, в кабинете было душно, но Карен обдало холодом, как тогда, в закусочной, после случайно попавшегося на глаза известия об обстоятельствах смерти Тони Роделла. Финиш. Просто модное словечко, популярное у мальчишек и девчонок. Но Хаскейн, конечно, прав.
На телефоне Хаскейна замигал красный огонек вызова. Она машинально подняла трубку, произнесла официально-любезным тоном стандартную фразу:
«Кабинет мистера Хаскейна».
«
Она ничего не сказала в ответ. Перехватило дыхание.
«
«Да».
«
«Да, но он сейчас придет».
«
«В четыре».
«
«Я… слушай, я не знаю, смогу ли незаметно уйти…»
«
За дверью туалета раздался приглушенный плеск воды.
«Где ты?» — вполголоса спросила она.
