Сейчас я все объясню. Но прежде нельзя ли мне рюмочку шерри — я чувствую, мне это просто необходимо.
Она подошла поцеловать миссис Морнингтон, потом подала руку жениху и подставила губы для поцелуя.
Гиффорд с облегчением заметил, что ее лицо светилось счастьем.
— Ну, ты убедилась уже, что весь мир лежит у твоих ног? — проговорил он, улыбаясь. — Я говорил, что так будет, но критика, пожалуй, превзошла себя в комплиментах!
— Я даже не знаю, что они написали, — призналась Оливия. — По крайней мере, от Ивана Дуброски я слышала, что все признали успех. Впрочем, — тут ее лицо потемнело, — кто-то сообщил, что у меня были проблемы перед выступлением. Интересно, откуда им это стало известно — ну то, что ты не приехал к началу спектакля?
Наверное, Аларик Роскоу мог бы ответить на этот вопрос. Но он так никогда этого и не сделал. Лишь глухим откликом на поступок Афины через шесть месяцев до Гиффорда дошел слух, что она наконец вышла замуж — как, впрочем, Гиффорд и предполагал.
— Не хочешь ли ты сказать, дорогая, — встрепенулась миссис Морнингтон, — что этот человек уже общался с тобой?
— Нам надо было обсудить кое-что важное, — пояснила Оливия. — И я решила, что лучше это сделать побыстрее.
— Пожалуй, я пойду скажу, чтобы задержали ленч минут на десять, — нахмурилась леди Кэролайн и вышла из комнаты.
Воцарилось молчание. Отпив из бокала, Оливия улыбнулась своему возлюбленному:
— Дорогой мой! Пора мне тебе все сказать. Боюсь, я оставила Дуброски в крайне расстроенных чувствах, но тут уж ничего не поделаешь.
— Из-за чего он мог расстроиться? Ты ведь сделала все, что он хотел от тебя! — Гиффорд говорил уверенно, и лишь глаза любви могли заметить тень, которая промелькнула по его лицу.
— Да, все, — спокойно подтвердила Оливия. — Как он сказал — «и даже больше». Ему предложили великолепный контракт. Он хочет, чтобы я оставила «Ковент-Гарден» и вошла в новую замечательную труппу под названием «Мировой балет». Планируются гастроли по всему миру. Начало в Милане. Он никак не может понять, почему я не хочу подписывать новый контракт.
— А действительно — почему? — Если сердце Гиффорда и захолонуло, на голосе это никак не отразилось. — Потому, что ты не хочешь уходить из Оперного театра?
— Я его и так покидаю. Или, точнее, я должна буду поехать на гастроли в Америку, если не удастся от этого отвертеться.
Опустив бокал на стол, она резко встала и подошла вплотную к нему. Взяв Гиффорда за лацканы пиджака, девушка твердо взглянула ему в глаза:
— Дорогой мой, ты до сих пор ничего не понял? Я достигла вершины; настало время сделать последний поклон и сказать: «Прощайте!»
— О чем ты? — действительно не понял Гиффорд. — «Прощайте» — кому? или чему?
— Свету софитов, аплодисментам, всему тому, что казалось мне важнее всего на свете. Бедный «Иван Грозный» безумно боролся со мной. Даже не хочу вспоминать, каких ужасных вещей он мне наговорил напоследок. Возможно, он прав. Я не артистка, а просто глупая женщина, которая подчиняется голосу сердца. Другими словами, я отделалась. Остался один контракт, который я намерена подписать. И в последний раз расписаться как Оливия Элейн.
Наконец он все понял. Радость переполняла Гиффорда, но он все-таки вновь взял ее лицо в ладони и твердо проговорил:
— Послушай, любовь моя! Если ты полагаешь, что я позволю тебе пожертвовать ради меня твоим любимым искусством, то ты ошибаешься. Я слишком тебя люблю, чтобы принимать подобные жертвы.
— А как тебе понравится, что я буду по полгода мотаться по всему миру? Что половину нашей жизни мы вынуждены будем провести по отдельности? — Оливия покачала головой. — Нет. Когда я подумала, что могу потерять тебя, нашей любви не суждено будет сбыться, — я поняла, что хочу только одного: быть с тобой и всегда. Я не могу разрезать пополам мою жизнь и мое сердце. О, я так рада, что об Оливии Элейн будут вспоминать лишь как о девочке, которая могла стать великой балериной, если бы не бросила все ради замужества. И все будут говорить — как я была глупа!
— Но ты пожалеешь об этом! Разве не ты всегда твердила мне, что рождена для танца? — Ни за что на свете он бы не выдал той радости и чувства облегчения, которые принесли ему ее слова.
— Это было очень давно и совсем с другой девочкой! — Оливия подняла руки и крепко сплела их у него за спиной. — Я никогда, никогда не пожалею… Ну, может, лишь иногда, и то мельком… Может, когда- нибудь у тебя появится дочь, которая захочет танцевать. У нас все впереди, дорогой. Пойми, мне не нужна слава. Я не хочу быть великой артисткой. Там, на вершине, так одиноко! Все, что я хочу, — знать, что ты меня любишь и бережешь. Обещаешь?
— Отныне и навсегда, любимая, — если ты этого хочешь, — поклялся он.
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
