только появился на свет.
Династия была проклята.
Кто смог совершить то, что до сегодняшнего дня считалось невозможным, маг так и не узнал. Открытие о проклятье так же произошло случайно, потребовав от чародея нескольких бессонных лун исследований и кубка тсарской крови на эксперименты. И последним местом, куда молодой еще Флавий отправился за ответами, стал центральный храм Дракона.
Мужчина нарисовал белым песком круг, заключив в него главный алтарь, что должно было символизировать светлую сторону Пайваны, а именно - Алайю. Затем окропил драгоценной кровью золотой жертвенник, зажег свечи и распределил потоки сил таким образом, чтобы они сходились в центре. Флавий чувствовал себя не очень уверенно в тех вещах, где результат зависел не только от его усилий, поэтому редко посещал молитвенные бдения, не исповедовался жрецам и не соблюдал положенные обычным смертным ритуалы. И теперь он просил ответа у создателя этого мира, в глубине души и сомневаясь, и надеясь на чудо, не на собственную магию.
- Взываю к тебе, Создатель! Ответь, что случилось с тем, что раньше было незыблемым? И что ждет нас дальше?
Пламя свечей горело ровно, не похоже было, что голос волшебника был услышан. Флавий набрал было воздуха для того, чтобы обреченно вздохнуть и прекратить бессмысленную по его разумению трату времени, как из глубин алтаря раздался голос.
- И где должное почтение, великий маг?
Голос, почему-то, оказался женским и весьма насмешливым. Всем известно было, что Пайвану сотворил Дракон, мужчина, почему же ответила ему женщина? Может быть, кто-то осмелился поиграть с придворным чародеем?
- Не волнуйся, - продолжал насмехаться голос, - никто с тобой не играет. Ты все еще хочешь получить ответы на свои вопросы?
Капли крови на жертвеннике и то, что еще оставалось в кубке, взмыло в воздух, закружилось и приняло форму драконьей головы. Багровые глаза моргнули и уставились на ошарашенного Флавия. В выражении драконьей морды так же, как и в голосе, явно видна была насмешка.
- Чаще надо в храмы ходить, уважаемый мэтр! - наставительно сказала голова, показывая внушительную коллекцию клыков.
Пламя свечей отражалось в багровой жидкости, создавая жуткое впечатление.
- Твои тсари прокляты, - заявил дракон. - К сожалению, придворные маги это прозевали, да и не могли уследить, откровенно говоря. Теперь в ваших силах только расхлебывать последствия и не дать ситуации зайти слишком далеко.
- Но как же? - опомнился чародей. - Ведь никто не в состоянии наложить проклятье на тсарский род! Это условие, так же как и обязательное присутствие на троне Алайи потомка первых тсарей, является непреложным законом мироздания!
- Увы, - печально ответил дракон, резко перестав насмехаться. - Никто, кроме них самих, не может причинить вреда своему роду.
- Хочешь сказать, кто-то из тсарей сам проклял себя? Они слишком самолюбивы, чтобы такое сотворить! - Флавий на миг даже забыл, что ведет беседу с непостижимым высшим существом, создавшим его мир, и осмелился перечить.
- Смотри сам, - усмехнулась драконья голова, и перед глазами чародея все поплыло.
Он словно снова попал во дворец, только вокруг был не ясный солнечный день, а темная ненастная ночь. Незнакомая комната, незнакомые мужчина и женщина у окна, за которым завывал ветер. То и дело грохотал гром. Тугие струи дождя разрезали землю, плотной завесой отделяя находившихся в комнате от остальной части Алайи. Сам Флавий будто смотрел на происходившее откуда-то сверху, и парочка не обращала на него никакого внимания.
- Ты уверена? - спросил мужчина
Его голову охватывал тонкий золотой обруч с изумрудами, тсарская корона, которая передавалась из поколения в поколение вот уже много лет. Лицо этого шейса показалось Флавию смутно знакомым.
- Да, Нейвил, конечно, я уверена! - засмеялась женщина, отводя за спину тяжелую пепельную косу. - Женщина всегда знает наверняка, когда ждет ребенка. Не будь наивным.
Ах, это же отец Витора Упрямого! Флавий был еще юным мальчиком, когда умер тсарь Нейвил, вот почему он не узнал его сразу. Но кто же эта женщина? На тсарцу Амелию она не похожа.
- Ты не рад? - прекрасное лицо незнакомки омрачилось, она неотрывно следила за тсарем, с каждой секундой мрачневшим все сильнее. - Амелия все равно ничего не узнает, тебе нечего бояться!
- При чем здесь Амелия? - рассердился тсарь. - В тсарском роду не бывает бастардов, разве ты не знала? Как это вышло?
Обиженная его тоном шейса отшатнулась.
- А на что ты рассчитывал, когда пришел ко мне в постель, милый? - холодно спросила она, неосознанно защищающим жестом укладывая ладонь на живот. - От любви случаются дети, у тебя их пятеро во дворцу бегают.
- Бастард, - прошептал в отчаянии тсарь, опускаясь на стул. - Я опозорен навеки!
- Послушай, любимый, - девушка смягчилась и подошла к любовнику, встала перед ним на голени, нежно погладила по руке, - ты ведь знаешь, что в моем роду кроме шейсов были и те существа, кого мы называем духами. Вполне возможно именно это и дало возможность зачать, несмотря на то, что обычно магия защищает тсарей от появления незаконнорожденных детей. Мы никому не скажем, ведь остальные до сих пор и не догадываются о нашей связи.
Нейвил обреченно смотрел в лицо любовницы, видя, что она не разделяет его страхов. Он освободился из ее объятий и начал мерить шагами узкую комнатку. Шейса следила за ним, ее улыбка померкла, будто ее и не было.
- Ты говорил, что любишь меня, - прошептала девушка, баюкая ладонями разболевшийся живот. - Что я тебе дороже всех в этом мире, а Амелия - всего лишь жена. Ты лгал?
Тсарь остановился и посмотрел на нее с удивлением.
- Не, конечно нет! Мар, я люблю тебя, но ты должна понять, в какой ужасной ситуации я оказался!
- Но ведь никто не узнает! - в ее серых глазах мелькнуло отчаяние.
Очередной грозовой раскат заставил их обоих вздрогнуть.
- Я знаю, Мар! Этого достаточно.
Они замолчали, застыв друг напротив друга. Прекрасная Мар обхватила руками колени и готова была до последнего защищать то, что ей дорого.
- Давно ты узнала? - уже спокойнее произнес Нейвил, и выражение его лица напугало девушку сильнее, чем его крики минуту назад.
- Несколько дней назад мои догадки подтвердились окончательно, - осторожно ответила шейса.
- То есть, ему пока луны полторы?
- Примерно, чуть меньше. К чему ты клонишь, Нейвил? - Мар поднялась с холодного пола и сделала несколько шагов навстречу любимому, пытливо вглядываясь в его лицо. - О, нет!
- Послушай, любимая...
- Ты сошел с ума, тсарь! - ужас исказил прекрасные черты шейсы, она отпрянула от протянутой к ней руки, будто в ней был зажат отравленный нож. - Никогда!
- Ты должна избавиться от ребенка! - непререкаемым тоном заявил Нейвил, все еще надеясь уговорить любовницу пойти на этот ужасный шаг. - Мы будем осторожны в будущем, я люблю тебя, и Амелия не помешает нашему счастью, но то, что находится у тебя внутри, не может выйти!
- То? Это твой ребенок, Нейвил! У меня внутри течет твоя кровь! Как ты смеешь меня принуждать избавиться от него? - серые глаза отливали сталью, и упрямства в них было никак не меньше, чем в самом тсаре.
- Ты должна это сделать! - закричал он на Мар, схватил ее за плечи и хорошенько встряхнул. - Ни один бастард не родится на свет, ты меня поняла? Даже если мне придется собственноручно достать его
