Бондарь Ирина Михайловна.
Зеркало душ. Книга первая «Неверный свет».
Пролог. С чего начиналась Пайвана.
- Они не одинаковые, - задумчиво произнесла моя сестра, рассматривая получившееся творение. - Ты снова что-то напутал.
Я зарычал, показывая клыки. Длительные эксперименты с будущим населением моего нового мира порядком поднадоели, как и дельные, но крайне язвительные замечания младшей сестренки, однако отказываться от любопытной идеи на полпути было неохота.
- Да ладно тебе, Шай, на этот раз я серьезно, - Аррлея потерлась носом о жесткую чешую моей шеи, успокаивая. - Просто надо поработать над симметрией! Если ты хочешь, чтобы твой замысел воплотился в жизнь, и эти расы были такими, как задумал их создатель, найди способ довести идею до совершенства.
- Знаю, - я с досадой махнул хвостом, развеивая результат сложнейшего волшебства последних часов, и обреченно посмотрел в янтарные глаза сестры. - Какая-то мысль вертится на краю сознания, но никак не удается ее поймать. Что-то простое, но эффективное.
- Они должны быть похожи, так? И в то же время быть по-своему уникальны, чтобы существовать бок о бок и выполнять предназначенную им роль. Два как одно, похожие, как отражения...
Ее голос затих, оставляя на поверхности то, чего я так долго не мог понять.
Два как одно!
Сестренка, и откуда ты взялась, такая умная? Не иначе как общение с хитрым дядей Хмыррасайеном вдохновило, самой-то пока не доводилось миры создавать.
Я начал колдовать, тихо порыкивая от нетерпения. В темном гроте, где мы с сестрой занимались своими экспериментами, точнее, моими экспериментами, появилось большое зеркало в тяжелой серебряной раме. Слова магического ритуала одно за другим соединялись в грандиозную формулу, наливаясь силой и светом, взывая к моей драконьей сути. Когтем я сделал разрез на левой лапе, ожидая, когда в ней наберется достаточное количество крови.
- Отражение! Вот ответ, - прошептал я и вылил драгоценную жидкость на гладкую поверхность зеркала.
Аррлея сложила крылья за спиной, меняя форму, и миг спустя передо мной стояла хрупкая черноволосая девушка. Она подошла к зеркалу, всматриваясь в суть творимой мной волшбы. Кровь на поверхности стекла дрожала и переливалась всеми оттенками янтарного золота, отражаясь в нем темным пятном. Заканчивая последние строки заклинания, я поднял раму вертикально, царапая на серебре узор из рун. Кровь вопреки физическим законам осталась на прежнем месте, сверкая все яростней в такт речитативу. Наконец, последняя фраза зазвенела в тишине пещеры, заставляя двух драконов дрожать от предвкушения, и золотые капли без остатка впитались в хрупкое стекло, кружась в зазеркалье небольшим вихрем. Затем вращение прекратилось, и отраженная кровь вернулась обратно, разделяясь на две половины по обе стороны зеркала: темную и светлую, копию и оригинал.
- Заканчивай отражение, Шай, - тихо напомнила сестра, пока я удовлетворенно рассматривал дело своих лап.
Ах да!
Я встряхнул зеркало, и в следующий момент из глубины зазеркалья сквозь почти незаметную поверхность прозрачного стекла на волю вышло отражение моей крови, пролитой недавно на него.
- Два как одно! - радостно подтвердила Аррлея.
Да, теперь у меня были одинаковые, и в то же время совсем разные заготовки, оставалось только создать первых существ новых рас. Но, для более-менее опытного дракона, каковым я к настоящему времени уже являлся, это не должно стать такой уж большой сложностью. Клыки обнажились в радостной усмешке.
Все испортило язвительное хмыканье рядом.
- Ограничивающий фактор не забудь. Двоечник!
1. Заключенная.
Сумерки над тсарским замком сгущались медленно, заходящее солнце окрашивало высокие массивные башни в разные оттенки малинового. Горожане спешили по своим делам, торопясь покончить с ними до темноты, торговцы потихоньку сворачивали товар, прикрывали ставни в лавках. В восточной части замка, там, где стены были самыми прочными, а окна отсутствовали напрочь, по длинной полутемной галерее шагал караул, заступавший на ночную смену. Дело в том, что именно в этом месте располагалась темница для государственных преступников, начинавшаяся в одной из башен за широкой стеной, заканчивающаяся загадочными залами Забвения, из которых практически никогда за всю историю Алайи никто не возвращался.
- Все спокойно сегодня? - спросил начальник караула у дневной смены.
- Как всегда, - улыбнулись усталые стражи, - не так много у нас заключенных, чтобы доставлять какие-то хлопоты. Удачного дежурства!
Гулкие шаги сменившегося караула давно затихли в дали, новая смена занималась положенными делами, проверяя узников, состояние замков и запоров, сопровождая тюремную кухарку, разносившую ужин по камерам. Обход начинался с двух верхних этажей башни, и заканчивался на самой дальней камере третьего подземного уровня, за которой в черной мгле терялась лестница, ведущая к залам Забвения.
- Тсарь давно никого туда не сажал. Там сейчас бродит парочка заключенных-призраков, ведь еда, которую мы оставляем, исчезает, но я и понятия не имею, кто это. Поистине страшное место! - приглушенным голосом произнес один из караульных, разгоняя тишину. - Иногда, когда мы проходим мимо, из темноты слышится отдаленный смех. Жуть, правда? Мало кто мог бы осмелиться на заговор, достойный заточения туда.
- Много ты понимаешь! - фыркнул второй. - Учитывая, что Айвин требует беспрекословного подчинения, а последние годы его и без того нелегкий характер изменился в какую-то странную сторону, вскоре найдется кандидат на Забвение. Один из князей, например.
- Из них же половина смутьянов, - согласился еще один страж, мужчина в возрасте, хорошо помнивший тсаря, каким он был раньше. - После гибели тсарицы и старшего наследника, пропажи тсаревны...
- Хватит болтать! - шикнул на стражей капитан, и разговор затих, так толком и не начавшись.
Неспокойно было в Алайе с тех пор, как семья правителя распалась, и судьба унесла жизни наследного тсаревича и тсарицы. Вряд ли кто-то мог не заметить влияния тщательно скрываемого тсарского горя на судьбу государства. Ужесточение и без того суровой политики овдовевшего Айвина, постоянные стычки с соседями, проклятыми темными выродками дейминами, которых обычно винили во всех бедах и кознях в отношении светлого государства, - все это усугубляло неспокойную жизнь простого народа.
Из тсарской семьи остался только сам Айвин и его младший сын Киран, которому недавно исполнилось тринадцать лет. Хрупкий подросток, наделенный сильнейшим магическим даром, при жизни старшего наследника он не был особо избалован любовью отца, но после печальных событий последних лет ему приходилось учиться всему, что должен был знать будущий тсарь. Придворный чародей Флавий заменил мальчику семью, пока глава государства пытался сохранить мир в своей стране. Прав был страж, предположив, что возможно в скором времени залы Забвения пополнятся новыми постояльцами: только железная рука тсаря удерживала вассальные княжества от мятежей и постоянной борьбы за лишний кусок
