И она никогда раньше не играла с детьми. Странно. Это же так интересно!
— А ты собираешься за папу замуж? — вдруг поинтересовался Тим. — Ты не думай, я просто спрашиваю.
Карен на секунду забыла дышать.
Он смотрел на нее вопросительно, не требовательно, не умоляюще, не враждебно. Но было видно, что ее ответ для него очень важен.
— Мы знакомы совсем недавно и еще не разговаривали об этом, — медленно, взвешенно проговорила Карен.
— Но вообще ты была бы не против? — продолжал допытываться Тим.
Карен вздохнула. Заговорщически огляделась по сторонам: мол, некому ли подслушать. Приложила ладонь ко рту и шепнула:
— Ну, если честно, то, наверное, не против… Только это большая тайна!
Тим кивнул. Очень серьезно сказал:
— Я так и предполагал. — И добавил, тоже шепотом: — Не бойся, я никому не скажу.
Карен потрепала его по волосам. На какое-то мгновение ей показалось, что он испугается и отпрянет. Но нет — он улыбнулся в ответ на ласку, и улыбнулся благодарно.
— А о чем разговаривают папа и бабушка? — полюбопытствовала Карен.
«О том, что ты ему не пара, — напомнил внутренний голос. — О чем же еще?»
— О тебе. Бабушка думает, что ты ненастоящая.
— То есть как это? — Такого поворота дел Карен совершенно не ожидала. Ведь миссис Рэндом вроде бы совершенно нормальная женщина…
— Ну, она решила, что папа тебя специально привез, чтобы ее успокоить, а так ты вовсе и не… его девушка.
— А такое было? — поразилась Карен.
— Ну не то чтобы… Ну, в общем, да. Ты лучше у них спроси, а то я расскажу, а они рассердятся. Я и так, наверное, рассказал слишком много. — Тим заметно расстроился, ощутив ответственность за свой длинный язык.
— Не переживай, я тебя не выдам. Я как-нибудь аккуратненько узнаю, — успокоила она мальчугана. С каждой минутой он нравился ей все больше и больше.
— Хорошо, — кивнул Тим. — И вот еще что… На всякий случай… ну, я тоже не против.
Тим убежал раньше, чем Карен сообразила, о чем он. Она хихикнула. Осталось только поймать и уговорить Йена…
Безумно хотелось спать. Еще больше хотелось спуститься вниз и послушать, о чем говорят Йен и его мать. Ненастоящая… Ха! Как бы не так!
Карен долго уговаривала себя: мол, подслушивать гадко, низко и некрасиво. И вообще не занятие для взрослой барышни. Страшно представить, что о ней подумают, если узнают…
С Йеном она столкнулась на пороге комнаты.
— Карен, а где твои туфли? — изумился он.
Он выглядел уставшим, но очень спокойным. Как скала на линии прибоя. Скалы ведь тоже устают под непрерывными ударами волн, больших и маленьких…
— Ой, прости, они оказались не очень удобными, ноги ноют страшно…
— В шкафу есть комнатные тапочки.
— Нет, спасибо, я люблю ходить босиком.
— Не знал.
Она, как могла натурально, пожала плечами.
— Ну ты многого не успел обо мне узнать.
— И ты, Брут! — простонал Йен.
— Что такое?
— Моя мать говорит точь-в-точь как ты.
— А ты говорил с ней обо мне?
— Да. Тебе это неприятно? Не волнуйся, я говорил только хорошее. Даже не упомянул обстоятельства нашего знакомства!
— А она?
— Что она?
— Она вряд ли говорила про меня хорошо, — вздохнула Карен.
— С чего ты взяла? Ты образованная, воспитанная, обаятельная девушка. Она ничего против тебя не имеет. Просто волнуется за меня. Она же мать…
— А из-за чего она волнуется?
— Хочет знать, серьезно ли это у нас. Ей кажется, что за месяц ничего серьезного построить нельзя.
Вот оно как… «Ненастоящая».
— А тебе? Тебе так не кажется? — Карен внимательно следила за каждым движением мускулов на его лице.
Йен лукаво улыбнулся и привлек ее к себе:
— Тебе нужны доказательства?
— Нет. — Карен хотела добавить, что ей нужны не доказательства, только три слова, три простых коротких слова. «Любовь должна говорить». Она не помнила, чьи это слова.
— Жаль. А я как раз хотел тебе кое-что показать…
Карен фыркнула. Ей было очень щекотно от поцелуев в шею.
Проснувшись, она сразу же поняла, что Йен не спит. И, возможно, давно. Карен пошевелилась, плотнее прижимаясь к его боку.
— Доброе утро. — Он провел пальцем по ее щеке и поцеловал в кончик носа.
Если не в губы, значит, думает о чем-то серьезном.
— Размышляешь о вечном?
— Сегодня лучший день в году. Сочельник. — То ли это был своеобразный ответ на ее вопрос, то ли он не заметил вопроса.
— Обожаю сочельник. Жаль, до вечера еще долго…
— Я думаю о Тиме.
— И что именно ты думаешь о нем?
— Я не знаю, о чем с ним говорить и как себя с ним вести, и это ненормально.
— С ним можно говорить о его жизни. И у него, насколько я могу судить, весьма интересный взгляд на мир… А вести себя с ним лучше всего естественно и как со взрослым, по-моему, это очень ему нравится.
— Я не о том. Я хочу забрать его.
Карен притихла. Он сказал сейчас что-то очень-очень важное. И это важное, возможно, изменит и ее жизнь тоже.
Йену нужно наладить отношения с сыном, это бесспорно. А какое место отводится ей?
— Это правильно, — сказала Карен, чтобы он не дай бог не подумал, что она против.
— Я знаю. Но я не знаю, как это сделать.
— Думаю, не так уж сложно. После каникул он сможет пойти в новую школу в Нью-Йорке, ты найдешь ему гувернантку…
— А ты?
— Что — я? Ты хочешь предложить место гувернантки мне? — усмехнулась Карен.
— Послушай, я сейчас и сам не до конца понимаю, чего хочу и что делать дальше. Давай продолжим этот разговор позже, хорошо?
— Хорошо. Чур, я первая в душ.
Да, душ — великое изобретение человечества. Кроме гигиенической выполняет еще кучу других функций. Релаксации, например. Или маскирующую. Когда сверху льется вода, не все ли равно, плачешь ты
