разрешения неизбежно возникающих в жизни конфликтов, противоречий между наличным и желаемым, т. е. между операционально–технической, инструментальной и мотивационной, смысловой сторонами деятельности. Если нормальное, продуктивное развитие толкает к реальной деятельности, расширению своих возможностей для достижения конкретных результатов, то развитие пьянства (как и многих других наркоманий) переносит эти отношения в совершенно иной, ирреальный, план. Иллюзорное состояние опьянения начинает восприниматься при этом не как случайный и второстепенный эпизод, а напротив, как вполне важное и необходимое для человеческой жизни дело, так что лишение возможности пить расценивается как самая серьезная утрата и ущерб.
Вновь заметим, что это особое, сверхценное отношение пьющих людей к алкоголю не может быть понято исходя лишь из каких?то особых, эйфоризующих качеств этилового спирта, как нередко представляется в психиатрической литературе. Психологические причины здесь глубже: они кроются в тех возможностях (как мы уже говорили, иллюзорных) удовлетворения желаний и разрешения конфликтов, которые дает состояние опьянения для длительно пьющего человека, «научившегося» опредмечивать в этом состоянии свои самые разные потребности. Человека в таком состоянии может удовлетворять и свое честолюбие (похвальба пьяного), и обиду (пьяные слезы, угрозы в адрес отсутствующего), и потребность в уважении (сакраментальное «ты меня уважаешь») и многое другое. Таким образом, движущее противоречие операционально–технической и мотивационными сторонами снимается здесь не реальной деятельностной активностью субъекта, а все большим уходом в ирреальный план, который в тяжелых случаях становится главным и более реально значимым для такого человека, чем подлинный мир.
Возникающая в результате хронического злоупотребления алкоголя, бытового пьянства собственно алкогольная болезнь не столько видоизменяет, сколько серьезно усугубляет названные тенденции, внося элементы физической (физиологической) зависимости (абстинентный синдром, симптом потери контроля и т. д.), приводя к энцефалопатии, органическому нарушению (отравлению) мозга. Эти физиологические условия, резко сужая возможности психического функционирования, сглаживают индивидуальные различия и тонкости, делая алкоголиков с самым разным преморбидом сходными в своих проявлениях и рассуждениях. Так завершается один из путей аномального развития, в психологическом генезе которого немалую роль играет выбор дефектного способа разрешения противоречий между возможным и желаемым, инструментальной и смысловой сферами личности,.
Другим примером последствий дефектного решения возникающих противоречий могут служить некоторые случаи невротического развития. Так, в дипломной работе А. Ф. Копьева (1978) было показано, что в возникновении невроза можно достаточно часто усмотреть следующие закономерности.
Реализуемая индивидом и значимая для него деятельность оказывается обреченной на частые неуспехи, например в силу того, что наличный уровень возможностей не соответствует характеру мотива (это может быть обусловлено врожденной или приобретенной слабостью нервной системы, неправильностью предыдущего развития и т. п.). Возникающие неудачи естественно переживаются человеком в виде более или менее тягостных эмоциональных состояний, сигнализирующих об отношениях «между мотивами (потребностями) и возможностью успешной реализации, отвечающей им деятельности субъекта» (Леонтьев, 1975). Нормальный выход из этой ситуации может быть двояким. Либо необходимо найти пути совершенствования операционально–технической стороны деятельности и тем самым достигнуть соответствия между этой стороной и мотивом данной деятельности (С этой точки зрения можно усмотреть рациональное зерно в так называемой поведенческой терапии неврозов, которая при затруднениях в развитии личности направляет все усилия пациента не на мотивационную сферу, а на отработку и совершенствование сугубо конкретных способов и операций деятельности (Wolpe, 1958)) — вслед за этим может произойти и «преодоление» первоначального мотива, когда достигнутые возможности становятся «выше», чем мотив, «требуя» постановки новых задач. Либо, при невозможности по каким?либо объективным причинам дальнейшего, совершенствования операционально–технической стороны, изменить смысловую ориентацию в том направлении, в котором будет возможно поступательное развитие личности.
Клиника показывает, что осознания этой альтернативы мы не находим при рассмотрении многих видов невротического развития. Один из исследователей предложил даже назвать подобное явление психической скотомой, т. е. островковым дефектом «внутреннего зрения», когда часть психической жизни, причем нередко важная, ключевая, как бы выпадает из поля зрения, не осознается человеком (Stekel, 1921). В результате возникают различные пути аномального не активного, а реактивного преодоления сложившегося противоречия, например, появляются разного рода «защитные» мотивы, толкающие к деятельности, смысл которой сводится к тому, чтобы «законсервировать», оставить прежним сложившееся противоречие. Иначе говоря, данные виды «защиты» — это способы приспособления к возникшему внутреннему противоречию или конфликту, но не преодоления его.
Это приспособление нередко вырастает в целую деятельность, которую правильнее всего назвать «паразитарной». А как следствие этой деятельности, возникает та психическая скотома, о которой писал В. Штекель (1971). (Здесь мы вновь приходим к выводу, что то или иное свойство не предшествует структуре личности, а возникает в процессе определенного хода развития деятельности).
Конечно, возникающая реактивным путем «паразитарная» деятельность при определенных условиях (в ходе самой жизни или специально построенного педагогического психотерапевтического воздействия) может быть психологически дискредитирована, и тогда развитие вновь возвратится в нормальное русло. В тех же случаях, когда «паразитарные», ложно–компенсаторные деятельности начинают занимать все большее место в структуре отношений индивида с действительностью, возникшие противоречия в мотивационной сфере могут найти свое выражение в самых различных невротических симптомах: тревожность, страх, навязчивость, отрицательные эмоциональные состояния и т. п. Отметим, что временно возникающие эмоциональная подавленность или тревожность не являются спутниками невротического аномального развития. Это может быть сигналом о том или ином внутреннем кризисе человека, периоде осознания возникшего противоречия, поисков выхода из него. Знание закономерностей психологии зрелости призвано сыграть в этих случаях важную психогигиеническую роль, стать средством, ободряющим человека в его продвижении вперед. Разумеется, глубокое овладение и умелое применение этих знаний должно входить в компетенцию психотерапевта, в помощи и совете которого нуждаются нередко не только психически нездоровые люди, но в некоторые периоды жизни — и люди вполне здоровые.
Рассмотрим в качестве примера наблюдение, которое польский психолог К. Обуховский (1972) приводит для иллюстрации несоответствия избранного смысла жизни наличным возможностям человека.
Экономист, который в молодости был восхищен идеями Г. Форда об организации промышленного производства и решил стать «директором заводов», долгое время видел себя только в этой роли. Он начал учиться в экономическом институте, сосредоточил свои интересы на экономике, но у него отсутствовала одна существенная черта, необходимая для удовлетворения этой потребности: он был психастеничной, пассивной натурой, большинство проблем решал и реализовал в воображении, в то время как избранная им работа требовала энергии, деловитости, гибкости. За десять лет, прошедших после окончания вуза, он работал референтом поочередно на девяти предприятиях, каждый раз с трудом справляясь со своими обязанностями. Он почувствовал отвращение к жизни, недовольство своими начальниками, считал, что он неудачник, что его эксплуатируют. Он заранее огорчен будущими неприятностями и думает о перемене работы, о другой «более соответствующей ему» работе, несмотря на то, что выполняемая им работа наиболее близка к деятельности, о которой он мечтал прежде, и нет никаких шансов на получение лучшей.
В данном случае перед нами реактивный путь разрешения противоречия между мотивами и средствами деятельности. Здесь имеется первоначальный мотив (стать «директором заводов») и соответствующая ему деятельность (занятие экономикой), для которой, однако, не хватало необходимых «технических средств» (энергии, деловитости, гибкости — стеничности). Как следствие возникает тяжелое эмоциональное состояние («чувство отвращения к жизни», разочарованность), приводящее к актуализации «защитного» мотива, связанного с поисками (в десятый раз!) «более соответствующей» работы. Данная деятельность направлена на приспособление к имеющемуся конфликту (между мотивами и
