Он напрягся, его взгляд вдруг стал холодным.
— В том-то и дело. Ты не понимаешь. Никто не поймет, если не окажется на моем месте. Я хочу стать адвокатом. Я все еще учусь на адвоката. — Он неприятно рассмеялся. — Ты можешь себе представить, что бы кто-то принимал меня серьезно с таким лицом? Я даже подумывал, не стать ли клоуном в цирке, но я не смог бы выдержать одиночества в антрактах. — Он нервно вскочил, подошел к окну и встал к ней спиной.
Пока он шел к окну, дверь тихо открылась — и не успели его ладони предупредительно лечь на ее руки, как Триша уже поняла, что это Рив. Ее нервы начинали сдавать, но она сжала губы и стояла совершенно тихо, пока Робин продолжал говорить.
— Я понимаю, что как-то надо существовать, и отчаянно пытался найти правильный путь. После окончания школы я старался оставаться незаметным, но это не получается в таком обществе, как наше. Это одна из причин, по которой я воспользовался возможностью, чтобы приехать сюда. Все получалось до тех пор, пока не приехала ты и не вернула все воспоминания о прошлом — о моей крайне несчастной жизни, о бесполезности убеждать себя, что внешность не имеет никакого значения.
Он обернулся, увидел Рива и замер от злости.
— Кто вы, черт подери? Что вы делаете в моей комнате? — выкрикнул он.
Триша вступила между ними, чувствуя, что в последующие несколько минут все будет зависеть от нее:
— Это месье Рив д'Артанон. Рив, познакомься с братом Хейзел Робином.
Рив сверкнул своей обворожительной улыбкой и пошел вперед, но Робин не выразил ни малейшего желания пожать протянутую руку.
Выражение лица Рива не изменилось. Он спокойно сказал:
— Я хирург и делаю пластические операции. Не возражаете, если я осмотрю ваше лицо? — Он недолго, но внимательно изучал лицо Робина. — Да, я смогу удалить одутловатость под глазами и заменить этот дверной молоток мужским носом. — Игриво он зажал обидный орган между указательным и большим пальцами, затем осмотрел срезанный подбородок и задумчиво провел рукой по линии челюсти.
Робин изумленно молчал, его кожа побледнела под загаром.
— Вы не обманываете? Вы и вправду хотите сказать, что полностью можете изменить мою внешность?
Рив кивнул:
— Такова моя работа, и весьма благодарная, как в случае с вами. Когда вы можете прийти ко мне?
— В любое время, когда вы скажете, — вымолвил он.
Рив задумался:
— Так, сейчас скажу — сегодня вторник. Ну, скажем, в пятницу в три часа?
— Как прекрасно! — Хейзел стояла в дверях с полными слез глазами. — Я не могу этому поверить.
Ее дядя Жан стоял позади нее. Вдруг все одновременно начали говорить и смеяться. По пути домой Триша спросила:
— Почему вы вошли в комнату Робина?
— Потому что ваша подруга Хейзел сказала, где вы и почему. — На мгновение он взглянул на нее своими серыми и понимающими глазами. — Вы любите этого мальчика?
— Да, — не медля, ответила она. — Я их обоих очень люблю. — Она почти не сомневалась, что он спросит, почему она не представила его Робину как своего жениха, затем заключила, что любой подобный намек теперь не имеет значения — время все равно истекает.
Рив вел машину молча. Триша, как обычно, испытывала мучительное удовольствие, которое неизменно приносила его близость. Тишина была преисполнена недавними событиями вечера — Робин выглядел так, словно увидел чудо, Хейзел плакала от радости, ее дядя разливал вино, а над всеми возвышался Рив — холодный, спокойный и собранный хирург. Она позабыла о его интрижке с Мари-Роз, она лишь видела, снова и снова, как полное отчаяние Робина сменяется бесконечной радостью.
Приехав на виллу, она вышла из машины и увидела перед собой высокую фигуру Рива, его смуглое лицо было непроницаемо при тусклом свете.
— Спасибо за то, что вы сделаете для Робина, — шепнула она, и ее глаза наполнились слезами, когда непреодолимый порыв побудил ее приподняться на цыпочки и губами коснуться его щеки.
Результат был потрясающ. Она услышала, как тот от удивления вздохнул, и почувствовала, как он за руки крепко притянул ее к себе. Его губы жадно впились в ее, она почувствовала себя совершенно беззащитной. Когда наконец он отпустил ее руки, Триша подняла глаза. Ее лицо было совершенно бледным.
Блеск его глаз, почти черных в полумраке, приковал ее взгляд. Он заговорил хрипло и быстро, в не свойственной себе манере:
— Когда играешь с огнем, то обычно обжигаешься. Помните это, Триша. Bon soir, Триша.
Машина развернулась и уехала, Триша стояла, словно покинутый в бурном море корабль. Она отперла дверь своим ключом, тихо закрыла ее за собой и с безучастным, как льющийся через окно верхней лестничной площадки лунный свет, сердцем медленно направилась к своей комнате.
Глава 10
После поездки Триши к Хейзел произошел ряд событий. В среду утром принесли телеграмму от родителей Мари-Роз, в которой сообщалось, что они целы и невредимы и скоро вернутся домой. В довершение всего пришла тетя Селеста с письмом от своего друга в Судане, где говорилось, что он связался с семьей мадам Байи.
Прибыв в тот день в больницу, она застала Мари-Роз удрученной и страдающей после того, как ей удалили кожу для пересадки. Однако она повеселела, когда прочитала телеграмму от родителей, и выглядела счастливей, когда Триша оставила ее.
Покинув больницу, Триша попросила тетю Селесту провести остаток дня вместе с ней на вилле. Ей показалось, что после своего утреннего приезда на виллу француженка что-то задумала. Во время обеда она вела себя непринужденно, выглядела элегантно и привлекательно в сером шелковом платье, отделанном белым, ее каштановые волосы были причесаны со вкусом. Она ела без спешки и, видимо, не торопилась покинуть стол. Она обсуждала хорошие вести от родителей Мари-Роз, потом заговорила о своей племяннице.
— Я так счастлива, что скоро ее мучения закончатся и она снова будет здоровой и красивой. Я знаю, что Джереми почувствует облегчение. Он однажды говорил о покупке фермы, и я подумала, что ему, может быть, нужна финансовая помощь. Буду весьма рада помочь ему, если дело так и обстоит. У меня больше денег, чем мне понадобится, — сказала она.
Ее слова тронули Тришу.
— Вы очень добры, — сказала она, — но, пожалуй, у Джереми достаточно собственного капитала, чтобы купить ферму, и он очень независим. Боюсь, что Мари-Роз это не очень нравится.
— Занятие фермерским хозяйством сейчас не обременяет жену фермера так, как это было раньше, — со знанием дела сказала тетя Селеста. — Сейчас под рукой все эти последние штучки и машины. Мне нравится ваш брат, даже несмотря на то, что я выступала против того, чтобы моя невестка выходила за иностранца. — Она подумала и сказала с сожалением: — Кажется, мои убеждения оборачиваются против меня. Я должна кое-что сказать вам, или я не выдержу. Друг, которого я встретила во время круиза, в письме предложил мне свою руку. — Она попыталась сдержать свою радость, но не смогла.
— Что вы думаете об этом? У вас счастливый вид, — поддразнивала Триша.
Тетя Селеста смущенно рассмеялась.
— Разве это видно? — спросила она. — Если говорить серьезно, то, как бы мне ни нравился этот мужчина, я должна принимать во внимание то обстоятельство, что он голландец.
