то становилась курьером и секретаршей.
– До одиннадцати я на Генеральной Ассамблее, но потом свободна.
– Хорошо. Слушай и не задавай вопросов. За тобой следит парень из ИАТС, его зовут Альберт Кеттлер, – я быстро описал его внешность. – Он там для твоей защиты и для выяснения моего местонахождения. Сейчас я в кольце. Когда приедешь в контору, то надо, чтобы твои малышки его ненадолго задержали. Сама же быстро приезжай в тот маленький ресторанчик, где мы однажды были.
– Помню, милый.
– Привези сумку с одеждой, – я взглянул на Еву. – Двенадцатый размер. Возьми черные очки, шляпу, плащ – все, что может скрыть женщину. Жду тебя там вечером.
– Все сделаю.
– О'кей, крошка!
– Тайгер…
– Что?
– Я тебя люблю. Иногда…
– Тогда где, черт возьми, ты была прошлой ночью? – спросил я, не в силах скрыть раздражение.
Она рассмеялась, как смеется женщина, которая поймала вас на крючок.
– А ты очень хотел бы узнать?
Ева тоже улыбнулась, но одними глазами – улыбнулась с осознанием своей победы, триумфа этой ночи и этого утра, когда призом в игре двух тигриц был тигр-мужчина.
– Эта женщина, которой ты звонил, твоя девушка?
– Мы собирались пожениться, когда все это закрутилось.
– Я виновата, но теперь понимаю твою страсть.
Ее роскошный рот скривился в гримаске, но она все-таки засмеялась.
– И я думаю, что ты понял мою. Плохо, когда долго одна я никого нет рядом.
– Согласен.
– Она никогда не узнает, Тайгер.
– Будем надеяться.
– Ты жалеешь?
Я встал, подошел к ней и взял ее лицо в ладони.
– Нет, киска, никаких сожалений. Это было просто чудесно.
Она была прекрасна, эта девушка, стоявшая передо мной. Ее серебристые волосы казались почти белыми, а ее глаза пронизывали солнечные пылинки.
– Ты бесподобная женщина.
Ева встала на цыпочки, поцеловала меня в уголок губ, потом отступила, чтобы посмотреть мне в лицо, и снова прильнула каждым изгибом своего тела. Я чувствовал, как ее пальцы впиваются в мои плечи и ее язычок просит еще и еще… и когда я наконец оторвался от нее, она сказала:
– Надеюсь, это еще не все, правда, мой тигр? Я тронул пальцами ее подбородок.
– Давай не будем искушать судьбу.
Вечером мы вместе с Евой вышли из отеля и направились в рыбный ресторанчик. Я заказал что-то и сел так, чтобы видеть дверь. Когда вошла Рондина, я понял, как важно было для меня увидеть ее, и встал, чтобы встретить. Мои соседи и официант одобрительно уставились на нее, а один из клиентов даже прохрипел:
– У него их даже две. Живут же люди!
Я представил женщин друг другу и быстро описал Рондине положение дел.
– Мне нужно отвезти Еву куда-нибудь подальше, где она останется, пока я не встречусь с Мартелом. До тех пор никто не должен ее видеть.
– Помнишь Бартона Селвика?
– Еще бы!
– Бартон не вернется из отпуска до конца следующего месяца. Он дал мне ключ от своей виллы в Коннектикуте. Это всего лишь час езды отсюда.
– Ты была там?
– Да, там рай! И полный холодильник.
– Тогда все в порядке. Я вытащил из кармана деньги.
– Быстро найди машину, вези ее туда и возвращайся. Если тебе что-нибудь понадобится, купишь по дороге. Я не хочу, чтобы она высовывала нос из дома. Ясно?
– Это безопасно? – осведомилась Ева.
– Не опаснее, чем везде. Если наши люди тебя накололи – ты дичь, и тут ничего не поделаешь. И сиди себе в этом доме, пока я или Рондина не дадим тебе знать.
– Но Габин…
– К нему я проберусь, ты не беспокойся.
Женщины ушли в туалет, а когда вернулись, то Еву было трудно узнать. Ее волосы были распущены так, чтобы скрыть скулы, а под черными очками прятались глаза. Я заплатил по счету, посадил крошек в машину и отправился к докам, чтобы поймать такси без риска нарваться на полицию.
Когда я подошел туда, то увидел у причала корабль со знакомыми литерами «Метиленд». Корабль, на котором плавал Клемент Флетчер, парень, так и не использовавший свой счетчик Гейгера.
«Черт побери, – подумал я, – кто же спер у него дурацкий прибор? Он не стоил больше двухсот долларов, из-за них не стоило мараться и доводить парня до истерики».
Я показал свою репортерскую карточку, прошел через турникет и принялся разыскивать кого-нибудь из команды.
Все они сидели на баке и играли в карты по маленькой. Вероятно, жалованье было уже спущено и игра велась на честное слово. Двое из них особенно выделялись. Было заметно, что они давно не брились и собирались помыться еще две недели назад, но забыли. Сейчас, вместо денег, они играли на клочки бумаги и даже не повернулись, чтобы посмотреть на меня, пока я не положил перед каждым из них по десятидолларовой купюре. Они сразу вскинули глаза и хором спросили:
– За что?
– Беседа… Они переглянулись, и один из них проговорил:
– Ну, только если ты не попросишь опустить письмо за границей или передать что-нибудь приятелю. Этот номер не пройдет.
– Мне все ясно.
– Тогда валяй, говори. Я присел на канаты и снял шляпу.
– У меня был приятель в команде, Клемент Флетчер.
– Как же, знаем такого. Напился и свалился в воду. Он уже в Брюсселе делал то же самое, но его вовремя выудили из воды. Он мог и в луже утонуть. Дрянь был, а не моряк.
– Помните, у него был счетчик Гейгера? Они одновременно кивнули.
– Он доводил нас до белого каления этой штуковиной. Все время говорил, что устроит забастовку где-нибудь в Центральной Америке, но только где?
– В Пердезе.
– Точно.
– Но эту штуковину у него украли. Один из них пожал плечами и улыбнулся.
