– Да. Это то, что передает тебе Ньюарк-Контроль. Но Мартин Грэди отдал тебе персональный приказ продолжать дело согласно инструкции. Из отеля придется исчезнуть.
– Что известно о Мартеле?
– Он все еще в госпитале.
– Теперь мне придется выходить по ночам, а днем сидеть в кино. В полиции имеется мое фото. Пока, ребята!
– Пока, сэр. Будьте осторожны.
Я почувствовал, как мои губы складываются в улыбку. Потом я набрал номер Уотфорда и сообщил, что убийство Ани имеет самое непосредственное отношение к делу Мартела и что она принадлежит к активным членам нашей организации, точнее, принадлежала.
– Что она искала в этом отеле? Я расхохотался.
– Что искала, приятель? Нет, не скажу. Лучше в один прекрасный день я продемонстрирую это в натуре!
Я выбрал задрипанную киношку на Сороковой улице и просто сидел в ней ровно десять часов подряд. Я хорошо выспался, но мне все равно порядком наскучило вынужденное безделье. К вечеру я поспешил в лабораторию к Эрни Вентли. Он, конечно, был страшно заинтригован, но выполнил свою задачу молча, не вдаваясь в подробности, то есть измазал меня гримом, добавил пластиковые брови и ресницы, короче, так изменил мою физиономию, что я сам не смог бы сказать, что мое, а что чужое. Потом я сменил костюм и проверил свой 45-й.
– Жаль Анн, – сокрушился Эрни.
– Да, уж что тут говорить.
– Полиция заявила, что у убийцы очень мощные руки, и умерла она мгновенно. Это могла сделать женщина?
– А почему бы и нет?
Затем Эрни снабдил меня своим последним изобретением – ручкой, которая, если снять колпачок и нажать на спуск, действовала так же, как три пакета динамита. Он и сам еще не знал, по какому принципу она может сработать, но что она сработает, не сомневался, лишь опасался, что мог перестараться.
После такого перевоплощения я отправился на деловое свидание в кабачок «Голубой кролик».
Во время войны Чарли Корбинет был С.О. нашей группы, настоящий полковник, который полжизни провел в мире шпионажа, участвуя в одной из самых секретных операций. Когда отпала острая необходимость, Чарли перевели в ВГ, но его принципы, основанные на знаниях и первоклассном опыте, были слишком не по душе тем, кто работал без кровопролития, и его принудили уйти в отставку. Но когда он вновь потребовался, то был готов к борьбе, и, используя свое штатское положение в качестве маскировки, поступил на работу в НАТО.
Чарли много знал о нашей организации. В некотором роде он даже помогал нам в таких ситуациях, когда официальная правительственная разведка только говорила, что мы способствуем обострению напряженности между странами. Но он понимал то, чего не понимали остальные – только мы и люди подобные нам могут держать неонацизм под контролем.
За стаканом светлого пива я пересказал ему всю историю с Евой.
– Тут ты подобрал идею, которую мы отбросили, – подмигнул мне Чарли. – Мы знали об этой женщине, но упустили из вида, что переход этого парня на нашу сторону связан с ней.
– Но почему?
– А его возраст?
– Сейчас он в переходном периоде. Последняя страсть в его бурной жизни.
– Что еще?
– Положение, которое он занимал. Он был на самом верху. Нелогично думать, что после проделанной работы он бросит все и…
– Любовь к женщине. Он опять подмигнул.
– Тебе об этой ситуации лучше знать… Сам в ней недавно находился.
– Я совершил почти такую же ошибку, но был моложе, намного моложе.
– Когда ты женишься на Рондине? – Он запнулся. – Прости, но я тоже привык к этому имени. Итак, Эдит Кен. Я все время забываю, что Рондина мертва. Когда я увидел Эдит, я тоже сделал ту же ошибку, что и ты – это вылитая Рондина.
– Но мы навсегда расстались.
– Жаль… Что ты хочешь от меня сейчас, Тайгер?
– Войди в отель «Штевен» и проверь там всех. Если крошка Верд не виновата, то убийцей мог быть тип, который стрелял в меня у отеля. Я не верю, что Ани прикончила женщина, это требует чрезмерной физической силы.
– Она же тренированный атлет. У нее стальные мускулы и крепкая хватка.
– Глупости! Женщины только кажутся такими сильными. И еще, прошу тебя не спускать глаз с Рондины. Если там хвост, то они рано или поздно до нее доберутся. Мне некого просить об этом, а у тебя есть возможность в случае необходимости дернуть за нужную веревочку.
– Я постараюсь, – проворчал он.
Я видел, что ему далеко не безразлична моя Рондина и похлопал его по плечу. Затем расплатился и покинул кафе.
Я добрался до места и шагнул на ступени, чьи плиты стерли миллионы ног. Они вели вниз, в подвальчик. Мне навстречу вышел толстый Джон и весь засиял от радости, когда я назвал пароль. Каждая наша встреча сулила ему кругленькую сумму, а деньги Мартина Грэди были надежной гарантией в этой игре.
Там, наверху, в комнате отеля находился мой ключ ко всей операции «ПЛАТОН» – и все эти смерти тоже были из-за нее и для нее. Я медленно поднялся по лестнице и, подойдя к двери, постучал. Послышался ее напряженный голос:
– Кто там?
– Тайгер.
– Как я могу проверить? Я вытащил последнее изобретение Вентли – ручку- бомбу и, написав на клочке бумаги свое имя и инициалы, подсунул ее под дверь.
– Сравните почерк с запиской.
Бумажку медленно вытянули у меня из-под пальцев. Затем загремели, падая, какие-то вещи, дверь медленно отворилась, и передо мной предстала Ева Верд.
Она не была похожа на женщину, которую я себе представлял. Белокурые, почти серебряные волосы окутывали нежное овальное личико с выдающимися вперед скулами и, вот ирония судьбы, с огромными, почти восточными глазами. Губы были пухлые, немного влажные. Я видел, что она боится меня, но не подает вида. Ее полная грудь подрагивала под тонкой нейлоновой блузкой. У нее уже не было того атлетического разворота плеч, как на ранних снимках. Она оказалась стройной, даже немного худощавой, а бедра были узковаты, почти мужские – такое сочетание, как у балерины.
– Не думай, что я такой в жизни, детка. Хороший грим. Не смотри на мой нос!
Она слегка улыбнулась, и я понял, что ее женский взгляд уже обнаружил некоторые погрешности косметики, которые не заметил бы мужчина.
– Я не знала, кого мне ждать.
У нее был низкий голос, и в нем все еще оставался привкус странного акцента, но трудно было сказать, какого рода этот акцент. Я закрыл дверь, по привычке проверил обиталище, потом молча указал ей на кресло. Когда она уселась, я спросил:
– Вы хотите что-нибудь сказать?
