— Мы ее не ожидали, Парки.
— По мне, это слегка бесцеремонно, — буркнула Парки, — обрушиться на голову вот так. — Она прошла в буфетную и вернулась с еще одной чашкой с блюдцем. — Большинство людей вначале звонят по телефону.
— Она пыталась дозвониться, — объяснила я, пряча улыбку; меня позабавило раздражение Парки. Но ведь она ярый сторонник хороших манер: я это хорошо знала. По непонятной мне причине, я чувствовала, что должна защищать Гвенни, поэтому я добавила: — Мистер Эндрю разговаривал по телефону с Нью-Йорком более часа, Парки, и поэтому мисс Рисс-Джонс не смогла дозвониться.
— М-м… — Все, что сказала Парки, продолжая возиться с заварным чайником и другими принадлежностями чаепития. Но через несколько секунд она одарила меня теплой улыбкой и, подойдя ближе, сказала:
Я приготовила пирог к чаю — любимый кекс мистера Эндрю. И маленькие бутербродики. Он обожал их, когда был маленьким. Четырех сортов: с помидорами, с огурцами, с кресс-салатом и яичным салатом. Домашние булочки с домашним клубничным джемом и корнуэльским кремом.
— Бог ты мой, мы не захотим обедать! — невольно воскликнула я и осеклась. — Так много еды, Парки.
— Но я так всегда подаю, миссис Эндрю, и я это делаю вот уже тридцать лет, — объявила она, отступая на шаг, при этом выглядела слегка обиженной.
Поняв, что невольно могла задеть ее, я быстро исправилась:
— Все, что будет к чаю, просто восхитительно. Я уверена, что мистеру Эндрю все понравится, и мне тоже. Господин, у меня уже слюнки потекли.
Смягчившись, она широко улыбнулась:
— Во всяком случае, обед сегодня очень простой, миссис Эндрю. Просто консервированные креветки, запеканка из мяса с картофелем и зеленый салат.
— И без десерта? — поддразнила я ее.
Приняв все всерьез, она воскликнула:
— Ну нет! Я всегда готовлю десерт для мистера Эндрю. Вы знаете, как он его любит. Но я еще окончательно не решила — английский бисквит или открытый пирог с заварным кремом.
— И то, и другое одинаково замечательно, — пробормотала я и поспешила к двери. — Пойду составлю компанию мисс Рисс-Джонс. Кстати, Парки, миссис Кесуик сказала, когда она вернется?
— Она никогда не приезжает позже четверти пятого, чтобы успеть к чаю. Никогда.
— Как только она приедет, вы, наверно, можете подавать, — предложила я.
— Хорошо. И я полагаю, что мистеру Эндрю потребуется к тому времени подкрепиться: он все время работал, бедняжка. И в субботу тоже.
— Да, — согласилась я и выскользнула из кухни.
Когда я вернулась к гостиную, Гвенни была погружена в чтение журнала.
— Эндрю присоединится к нам через минуту, — сказала я ей, закрывая за собой дверь. — А Диану ожидают с минуту на минуту; так что, я надеюсь, вы составите нам компанию за чаем, мисс Рисс-Джонс?
— Как любезно! Очень хотела бы.
— Хорошо.
Как будто полагая, что она должна объяснить свой неожиданный приезд, она откашлялась и сказала:
— Работаю в Лидсе. Делаю «Сон в летнюю ночь» в королевском театре — оформляю постановку.
— Диана сказала мне, что вы театральный художник.
Она опасливо взглянула на меня.
— Отправилась сегодня в Килбурн. Знаете это место?
— По-моему, да. Это не там, где огромных размеров лошадь высечена в склоне холма?
— Совершенно верно. Со стороны Роулстон-Скар. Хотела заказать обеденный стол в мастерской Роберта Темпсона. Великий йоркширский мебельщик и резчик по дереву, ныне покойный. Мастерской управляют его внуки — продолжают его дело. Думала, неплохая мысль заглянуть на обратном пути в Лидс, чтобы повидаться с Дианой.
— Я рада, что вы заехали. Кстати сказать, мне только вчера Диана говорила о вас.
— Говорила?
Я глубоко вздохнула и решилась:
— Она сказала мне, что вы знаете моего отца, Эдварда Джордана, что вы его друг, очень хороший друг.
Гвенни вздрогнула и посмотрела на меня. Ее лицо и даже шея залились ярким румянцем.
— Хороший друг, да, — согласилась она, быстро отвернувшись и уставившись на огонь.
У меня было ужасное чувство, что я ее смутила, — я вовсе не собиралась этого делать. Я просто хотела, чтобы все было в открытую. Я сказала поспешно:
— Рада, что вы с папой — друзья. Я беспокоюсь о нем, о том, что он одинок. Мне приятно будет знать, что здесь, в Лондоне, у него есть возможность дружеского общения, мисс Рисс-Джонс.
— Зовите меня Гвенни, — сказала она и одарила меня широкой улыбкой.
Мне показалось, на ее лице отразилось чувство облегчения, когда я улыбнулась ей в ответ.
В этот момент открылась дверь и вошел Эндрю.
— Здравствуйте, мисс Рисс-Джонс, вы меня помните? — сказал он, улыбаясь во весь рот. — Вам приходилось держать меня на коленях, когда я был маленьким мальчиком.
Он подошел к ней и пожал ей руку.
— Я вас и не забывала, — улыбнулась она, глядя на него с нежностью. — Озорник. — Она взглянула на меня: — Озорной мальчик.
Прежде чем я смогла что-либо на это ответить, дверь снова распахнулась, и вошла Диана, по всей видимости, вовсе не удивленная при виде Гвендолин Рисс-Джонс, сидящей в ее гостиной. Без сомнения, она заметила ее машину у входа.
— Привет, Гвенни, дорогая, — сказала Диана, подходя к камину.
Гвенни вскочила, чтобы обняться с Дианой.
— Очень бесцеремонно — свалиться на голову вот так. Хотела тебя повидать.
— Пожалуйста, не извиняйся, очень рада тебя видеть. — Голос Дианы звучал тепло. — Ты должна остаться на чай. Я только загляну в кухню и скажу Парки, чтобы она приносила чай. Извини, я на минуту.
— Я пойду с вами! — воскликнула я, направляясь к двери. — Помогу.
Диана с любопытством на меня посмотрела, но ничего не сказала, и мы вместе вышли из гостиной.
Разумеется, позже, вечером, после отъезда в Лидс Гвендолин Рисс-Джонс, мы произвели ее подробное обсуждение. Я полагаю, это было только естественно, учитывая обстоятельства.
— У нее такая странная манера говорить, — сказала я Диане, покачивая головой. — Что-то похожее на стаккато.
— Да, она говорит маленькими вспышками и предпочитает предложения из одного слова. Но она очень славная, ужасно добрая и тактичная, дурного слова ни о ком не скажет и совершенно незлопамятна, — ответила Диана.
— Она мне очень понравилась, — призналась я.
— А ты ей, — ответила Диана. — Кроме того, она почувствовала большое облегчение, что ты знаешь о ее отношениях с твоим отцом.
— Надеюсь, я ее не смутила, я просто хотела быть с ней откровенной, дать ей понять, что я знаю. — Я изучающе посмотрела на Диану. — Она что-нибудь вам сказала, когда вы провожали ее к машине?
— Только то, что ты ее удивила, когда упомянула об Эдварде, а еще о том, какая ты милая молодая женщина, такая хорошенькая. Она любовалась твоими красивыми рыжими волосами.
