понравятся эти, ваши любимые.
— Спасибо вам большое, это так мило с вашей стороны. — Я взяла у него цветы, обняла его и наклонилась, чтобы понюхать белую сирень, тюльпаны, нарциссы, завернутые в целлофан и перевязанные большим желтым бантом. — Они чудесны. Пойду поставлю их в воду.
— Нет! Я сама! — воскликнула Нора, взяв их у меня, прежде чем я успела возразить, и направилась к крану.
— Хотите чашку кофе? — Я повернулась к Эрику.
Он покачал головой.
— Нет, спасибо, я должен вернуться в кафе, так как начал сегодня немного позже.
— Да, конечно, — ответила я. — Иначе босс на вас рассердится.
Он улыбнулся, помахал рукой и заспешил прочь.
Нора стояла у крана, разбирая букет.
Я села за кухонный стол и сделала глоток своей второй чашки кофе.
Нора спросила:
— Я видела машину вашей мамы перед парадным входом. Она сегодня ночевала?
— Да, ночевала. Она хотела быть здесь в мой день рождения. А Сэра захватила мистера Нелсона на своей машине.
— Я рада, что они все вчера были на обеде… было очень мило, правда?
— Да, спасибо вам за все те замечательные вещи, которые вы приготовили.
— Я не так уж много сделала, Мэл, — пробормотала она. — Во всяком случае, это мне доставило удовольствие.
— Я подумала, что приведу маму в кафе около половины первого сегодня, Нора. После ленча она должна будет вернуться в Нью-Йорк.
— Могу я приготовить вам что-нибудь особенное?
Я покачала головой.
— Мама любит ваш салат с молодой кукурузой, и я тоже. Почему бы не сделать нам это?
— Ничего проще. — Она всунула последнюю ветку сирени в вазу, которую нашла в шкафу, и подняла голову. — Куда вы хотели бы это поставить?
— На стеклянную террасу, я думаю, потому что я там провожу много времени.
Она унесла вазу с цветами, вернулась на кухню, налила себе чашку кофе и пила его, стоя около раковины. Некоторое время спустя она сказала:
— Мне понравилась женщина, которую вчера привез с собой ваш отец. Мисс Рисс-Джонс. Он собирается на ней жениться?
Я пожала плечами.
— Не спрашивайте меня, Нора, я понятия не имею.
— Жаль, если нет. Они, по-моему, очень подходят друг другу.
— Я тоже так думаю. — Я изучала ее поверх своей чашки кофе. У Норы всегда была манера делать походя быстрые и точные замечания по поводу новых людей, появлявшихся в доме. Она редко ошибалась.
Сполоснув свою чашку, она сказала:
— Должна идти в кафе. Увидимся позже, Мэл.
— Еще раз спасибо за цветы, Нора. Это так мило с вашей стороны.
Она кивнула.
— Постарайтесь, чтобы у вас сегодня был хороший день, — сказала она и поспешила прочь.
Во время ланча в кафе я задала маме вопрос:
— Как ты думаешь, женится папа на Гвенни?
Мама посмотрела на меня долгим взглядом, прежде чем ответить. В конце концов она сказала:
— Нет, не думаю. Но я хотела бы, чтобы он женился. Она очень милая.
— Да, она милая. Кажется, что все так о ней думают. Но почему ты считаешь, что он на ней не женится?
Мама закусила губу, задумчиво смотрела перед собой некоторое время, затем медленно сказала, старательно выбирая слова:
— Потому что твой папа по своей натуре холостяк.
— Значит, это не связано с Гвенни, ты просто думаешь, что он предпочитает оставаться один?
— Да, если ставить все точки над «i».
— Но он же женился на тебе?
— Правда, но ведь его никогда не было с нами… — Она оборвала фразу и бросила на меня странный взгляд.
— Папа хочет, чтобы был запас пирога, но также хочет и съесть его. Ты это хотела сказать, мама?
— Нет, не это, в действительности. Я не имела в виду, что твой папа волокита или что он неразборчивый, потому что он ни то и ни другое. Он просто… холостяк в душе, как я тебе уже сказала. Он предпочитает жить сам по себе, свободно путешествовать по свету, раскапывая древние развалины, делая то, что ему нравится. Он принадлежит к разряду одиночек, ты знаешь. Если на пути попадается какая- нибудь женщина и она ему нравится, тогда, я думаю, он вступает в связь. Но он принципиально не хочет себя связывать. Я думаю, именно так можно оценить ситуацию.
— Понятно. Ну, полагаю, тебе должно быть это известно, — пробормотала я, воткнув вилку в салат с кукурузой.
Мама смотрела на меня несколько мгновений, а затем сказала:
— Да, я действительно знаю все о твоем отце, Мэллори, и, возможно, настало время обсудить наш брак с ним. Я знаю, тебя это беспокоило многие годы, я имею в виду, что мы тогда с ним расстались.
— Нет, не это, мама, вовсе нет! Я не понимаю, почему папа всегда отсутствовал, когда я была ребенком. Или почему мы не уезжали вместе с ним.
Она издала легкий вздох.
— Потому что в действительности он не хотел, чтобы мы следовали за ним на раскопки, и кроме того, как только ты подросла, ты должна была ходить в школу. Здесь, в Штатах. Он настаивал на том, чтобы ты получила образование здесь, да и я тоже, по правде говоря.
— Значит, он уезжал в эти длительные поездки, связанные с его работой, и возвращался, когда хотел. Как ты с этим мирилась, мама?
— Я любила его. И, в действительности, Эдвард любил меня и любил тебя, Мэл, он в самом деле любил. Он в тебе души не чаял. Послушай, я прилагала огромные усилия, чтобы сохранить наш брак, и в течение долгого времени.
— Ты говоришь, что он уезжал на свои раскопки, и это я понимаю. В конце концов, это его работа. Но когда я была маленькая, была другая женщина, не так ли?
— Возможно, — согласилась она.
И тогда я рассказала ей о своих воспоминаниях того праздника Четвертого июля много лет тому назад, когда мне было пять лет; рассказала ей, что ужасная сцена на кухне и их жуткая ссора оставалась со мной все эти годы. Погребенная долгое время, потому что она была такой болезненной, и восстановленная недавно, она выскочила в моей памяти четыре года тому назад.
Она выслушала и ничего не сказала, когда я закончила.
Мама просто молча сидела, задумчиво глядя вдаль, в пространство.
Наконец она сказала тихим печальным голосом:
— Подруга, я хочу сказать, так называемая подруга, сказала мне, что у Эдварда связь с Мерседес Соррелл, актрисой. Стыдно признаться, но я ей поверила. Я была молода, ранима. Но это не оправдание. Я разозлилась, обвинила твоего отца, оскорбляла его. Кажется, ты это слишком хорошо запомнила. Я ревновала, конечно. Позже я узнала, что это неправда. Это была ложь.
— Но ведь была другая женщина, мама, — настаивала я. — Ты сама это сказала.
— Я предполагаю, что иногда были, когда он отсутствовал на раскопках по полгода и больше. Но
