первыми организуют внутреннее сопротивление режиму технократии. Это сопротивление растет, и настолько неотразимы и сильны его идеи, что уже и лучшие представители вчерашней «элиты» включаются в борьбу за уничтожение несправедливого строя. И вот на обломках изжившей себя технократии вырастает Земля Побеждающей Мысли… Выше мы говорили о современном звучании первой повести Оссендовского. Очень злободневной представляется нам и главная мысль второй его повести. С помощью дубинки рай на земле не построить — вот что утверждал писатель. Это та самая мысль, которую в 1935 году вложил в свою киноповесть «Облик грядущего» поздний Уэллс, — та самая мысль, которая и сегодня очень остро звучит в произведениях фантастов. Да и только ли фантастов?!
Через несколько лет после первого знакомства с повестями Оссендовского мне вновь встретилось это имя — в очередном томе «Литературной энциклопедии». Собственно, уже я знал к этому моменту, что химик (кандидат естественных наук), беллетрист и журналист А. М. Оссендовский родился в 1876 году в древнем русском городе Опочке Псковской губернии (по другим данным, в Витебске), в семье врача. Что в годы великой революции — бурные годы «грядущей борьбы», оказавшейся совсем не за горами, — путь писателя был, увы, извилист и на какое-то время привел его даже во враждебный стан… Из свежего тома энциклопедии узнал я теперь и о том, что в 1922 году Оссендовский попал в Польшу, где и обосновался, целиком отдавшись, по-видимому, литературной деятельности. В энциклопедию-то он и включен как польский писатель, ибо написал — уже на польском и английском языках большое количество («несколько десятков», утверждает энциклопедия) приключенческих повестей, исторических романов и книг о путешествиях. Некоторые его книги (писатель умер в 1945 году) переиздаются и в народной Польше… Что ж, пусть А. Оссендовский числится в энциклопедии польским писателем. Ведь при всем этом несомненно, что первые его повести написаны человеком, со дня рождения жившим в России. Свидетелем и активным участником грозных событий 1905 года, осужденным за это и по 1907 год находившимся в заключении. Автором книги о царских тюрьмах, первое издание которой было уничтожено в 1909 году цензурой… И небольшие повести эти, на мой взгляд, нельзя списывать со счета, говоря о дореволюционной нашей фантастике.
Перечитать «Аэлиту»…
Многомиллионный общий тираж давно сделал «Аэлиту» едва ли не самым доступным произведением отечественной фантастики. Потому не сомневаемся: всеми, в ком не поселился изначально иммунитет к НФ, роман Алексея Толстого прочитан задолго до наступления зрелости — где-нибудь на протяжении среднего школьного возраста, в наши же дни массовой акселерации зачастую и раньше. Что же выносит подросток из знакомства со знаменитым романом? Вопрос не совсем праздный: к месту и не к месту вспоминая «Аэлиту» в своих спорах и рассуждениях о фантастике, мы обычно не торопимся перелистать ее заново, всецело полагаемся на далекое первое впечатление. Итак, что же оседает по прочтении «Аэлиты» в беспокойной памяти подростка?…Отчаянно дерзкий полет двух смельчаков на соседнюю планету. Малоудачная революция на Марсе, деятельное участие в которой принимает лишь один из землян, второй же чисто «по-мальчишески» влюбляется и лишь под давлением обстоятельств вынужден присоединиться к первому. Зловещий властолюбец Тускуб, которому так подходит тускло-мрачное его имя. Не менее зловещие подземелья царицы Магр, кишащие пауками. Завораживающие звуки искусно придуманного языка: «эллио утара гео»… Читателей чуть постарше, чей жизненный опыт уже вобрал в себя и первую влюбленность, разочаровывает, тоже врезаясь в память, концовка романа — едва ль не вечная в литературе незавершенность любовной коллизии. «Где ты, где ты, где ты, Сын Неба?» — слышит Лось сквозь космические бездны, и… что ж, в самом-то деле, не построит он новый, еще более совершенный корабль, не поспешит туда, где его ждет не дождется неземная его любовь Аэлита?! Наконец, тем, кто, подобно героям Льва Кассиля, обожает вычерчивать странные очертания несуществующих материков, надолго западет в память и поэтическая легенда об Атлантиде… Возможно, я и упустил что-то (собственный-то мой «средний школьный» давно уж в необратимом прошлом), но, похоже, названо главное, что может вынести гипотетический подросток из знакомства с «Аэлитой», не списанной в архивы НФ и сегодня, через шестьдесят пять лет после первого явления на суд читателей. А за кадром? Не оказывается ли «за кадром» многое, что часто просто не способен освоить в этой книге совсем еще юный человек с его романтическим максимализмом, слабой осведомленностью в делах, далеких от фантастики и приключений, и небогатым в общем-то читательским багажом? Своим романом Алексей Толстой закладывал основы советской фантастики, в корне отличной от книг, что создавались Жюлем Верном, Гербертом Уэллсом и многочисленными их воспреемниками. Посмотрите хотя бы, сколь социально конкретны основные персонажи «Аэлиты»! Вот создатель чудесного аппарата инженер Лось. Труден путь этого интеллигента старой закваски к пониманию революции и народа, ее совершившего, — путь, осложненный горечью утраты любимого человека. И однако ж… Припомните-ка беседу Лося с Арчибальдом Скайльсом, любопытствующим корреспондентом американской газеты: «- На какие средства построен аппарат? — спросил Скаильс. Лось с некоторым изумлением взглянул на него: — На средства республики…» Как должное воспринимает Лось заботу рабоче-крестьянского государства о развитии техники и науки. Ибо, в сущности, он уже и не мыслит себя в отрыве от бурной, не во всем ему понятной, временами откровенно пугающей, неоднозначной, во всяком случае, действительности молодой республики, наш чересчур склонный к самокопанию, эстетски пестующий в себе болезненные переживания, не нашедший еще прочной новой опоры в жизни инженер Мстислав Сергеевич Лось! И заметим, насколько же он понятнее для нас, когда уже прочитаны написанные после «Аэлиты» вторая и третья книги «Хождения по мукам»… А вот Тускуб. Зная романы Герберта Уэллса, мы уже просто обязаны будем уловить в образе марсианского диктатора активнейшее неприятие автором «Аэлиты» технократической модели общества, привлекавшей английского фантаста. Обязаны будем понять, что «закат Марса» (эти два слова долгое время сопровождали — в качестве подзаголовка — название романа), чувство обреченности отнесены Алексеем Толстым именно и только к нарисованной им ущербной «модели»: это они, Тускуб и его клика, выдают неминуемый собственный крах за неизбежную якобы агонию всей планеты. Они, а не Алексей Толстой! И как тут, кстати, не вспомнить иных современных политиков, которые без малейших на то оснований видят в исторической обреченности эксплуататорского строя конец человеческой истории… Вот красноармеец Гусев, совершенно новый для фантастики герой. Рядом с ним не поставишь даже легендарного капитана Немо, чья помощь борцам за свободу носила, вообще-то говоря, достаточно абстрактный характер (в противном случае не выдохся бы в конце концов, не удалился бы на покой в подводные пещеры острова Линкольна этот океанский скиталец!). Гусев борец по натуре, революционер по велению сердца; стихийное начало крайне сильно в нем, оттого-то и не может он найти себе места в послереволюционной действительности (и вновь трудно удержаться, не провести опять-таки параллель с более поздними «Голубыми городами» А. Толстого и в особенности «Гадюкой»…). Совсем еще молодой по нынешним меркам человек (двадцать шесть ему, двадцать семь?), «учредивший» на Земле четыре республики (учредил бы и пятую, да сбился с пути в горах со своими тремя сотнями ребят, попал в метель, под обвалы…), Гусев летит на Марс с конкретной и вполне естественной для него целью — не «прохлаждаться», а устроить ни много ни мало «присоединение к Ресефесер планеты Марса». И сколь же страстно учит он инопланетных своих сподвижников решимости, сколь искренне переживает неудачу восстания. «Неправильная эта планета, будь она проклята!.. Задавили… не могу я этого видеть…» Это он- то, по собственному определению, «страшный герой, ужасный», вынужден снова — как при горном своем походе — отступить?! Да нет же, не в его это духе; не случайно, вернувшись на Землю, Гусев вскоре основывает «Общество для переброски боевого отряда на планету Марс в целях спасения остатков его трудящегося населения». И он — спасет, мы в него верим, он — такой!.. И наконец, Аэлита. Хрупкий цветок, выросший в тепличных условиях, она тем не менее преодолевает сословные предрассудки, самозабвенная любовь к посланцу Земли для нее — вызов грозным, темным силам, обрекающим на смерть целую планету. К слову сказать, вслушаемся-ка в ее имя… Нет-нет да и приходится слышать об элитарности, «кастовой замкнутости» иных любителей фантастики. Очевидно, нет дыма без огня: и любители-одиночки, и клубы почитателей НФ сами подчас дают пищу для критических замечаний «непосвященных». Впрочем, это тема для отдельного серьезного разговора. Здесь же скажем только, что, обвиняя (часто совершенно
