Вадим Булычев
От ветра головы
Аннотация:
90-е годы. Южный украинский город. Герой повести рок-н-ролльщик.
В начале 90-х рок-музыка стремительно вырождается в разновидность попсы. Герой повести, с присущим истовому рокеру радикализмом, рвет с псевдодуховностью андеграунда и отправляется на поиски просветления и «людей Розы Мира». «Пятидесятники-харизматы», «богородичники»; эзотерика и галлюциногенные наркотики – вот перечень остановок на этом пути.
Удастся ли прийти к Самому Главному? Обречен ли герой блуждать всю свою жизнь? Пусть читатель сам ответит на эти вопросы.
Записки «неформала»
Ещё неделю назад я представлял мир просто и ясно: «совок» рухнул, продажная попса заполонила собой все. Всем на всех плевать. А потому, что всё стало можно.
Последнее прибежище моего творчества и свободы – андеграунд. Рок-н-ролл. Сколько раз говорил я себе в минуты депрессии: пусть завтра все станут жлобами, пусть по «ящику» с утра до вечера попса будет – я не сдамся!
Пусть я стану полностью нищим, и новоиспеченные украинские националисты заклеймят меня «клятым москалем». Пусть! Я не сдамся!..
И тут появляется Иван. Лидер экстремальной, неудобоваримой группы – Редкая Религия. В каком стиле играет группа, даже не берусь и близко судить. Какая-то неординарная жгуче-несовместимая смесь роккабили, треш-металла и панка. С неповторимым налетом местного колорита.
Иван худощав. Слегка сутул. Одет в мятую «аляску». На голове у него черная вязаная шапочка. На ногах огромные сапожищи – «дерьмодавы». Лицо узкое, бледное. Прямой римский нос. И очень живые, немного бегающие, умные глаза.
Таким я впервые увидел Ивана неделю назад. Иван пришёл к нам на репетицию. Мы познакомились. Помню, здороваюсь с Иваном и сразу чувствую – свой. Говорю:
– Я здесь только два года живу. Приехал из России. Из Новгорода.
А он говорит:
– У меня бабка из Сибири. Алтайский край. И мать на Урале родилась. А я уже здесь.
– Отрадный факт, – отвечаю. – А то я тут себя москалём клятым уже чувствовать потихоньку начинаю.
Он смеётся:
– Да брось ты! Здесь интернациональный город. Здесь большинство из России, или предки оттуда. Или болгары и евреи. Так что национализм тут не приживется.
– Приживется, не приживется, - не сдаюсь я, - а у меня на работе все с ума сошли. Сразу после отделения Украины от Москвы. Буквально за одну ночь все «хохлами» сделались. А у меня всё никак российский акцент не проходит. Тётки на работе достали просто.
– Представляешь, подсаживаются специально ко мне и начинают своих же собственных родственников в России грязью обливать. Мол, готовить не умеют, в хатах грязь, только водку пьют.
– Недавно одна бабка вахтёрша, с виду «божий одуванчик», набросилась на меня в общаге пединститута. Паспорт не хотела отдавать. Орала, как зарезанная: «Москали! Понаехали тут! Всё сожрали!» Я смотрю, а у неё буквально пена со рта. Тут мне страшно стало. Блин, куда я приехал?!
– В правильное место приехал, дружище, – весело восклицает Иван. – А это, что на работе у тебя, пройдет. Вся эта муть, политика, все на нет сойдет… Ладно, – Иван обводит беглым взглядом нашу тесную творческую «каморку». – Я к вам, собственно, вот по какому поводу…
Повод мне известен. Был предварительный разговор по телефону. Иван хочет со своей «Религией» провести на нашей «базе» несколько репетиций. Именно столько им нужно, дабы сделать какую-то запись.
До этого ребята репетировали в совершенно дичайшем месте. В самом жутком и криминальном районе нашего города. В деревянном сарае, в самом настоящем деревянном сарае!
Сарай им любезно предоставил некий знакомый, что там проживает, в частном доме (иных домов там нет).
