– Ну и будет большой прием, созвано много гостей, вообще все кто только можно.
– Да?
– Парады, манифестации, фейерверки… Все как обычно.
– Ты считаешь, это отвлечет меня от работы?
– Нет. Дело в том, что ты тоже приглашен на прием.
Лунин посмотрел прямо на него.
– Но почему? – спросил он. – Какое я имею к этому отношение?
– Ничего этого я тебе сказать не могу. Потому что не знаю. Меня попросили просто передать приглашение.
– Нет, – ответил Лунин сразу. – Конечно, я не буду. Я сюда за другим приехал. И не хотел бы, чтобы меня что-то отвлекало.
Кириллов поглядел немного в окно, где воющий ветер сгибал уже верхушки деревьев, и сказал:
– Я так и знал, что ты откажешься. Но все-таки не торопись. Там может быть для тебя много интересного.
– Да? – с иронией спросил Лунин. – Может, мне тоже записаться в какие-нибудь комиссары?
– Кстати, не такая уж плохая идея. Как это называется, социальная реальность… о чем-то таком у нас вчера говорили.
– У меня в голове такая глубокая социальная реальность, что все ваши парады и манифестации никак ее не заменят. Хотя, если надо, я могу нести какой-нибудь транспарант. «Философию – в массы» или что-то такое.
– Ну парады-то ладно… Карамышев хочет с тобой увидеться. На приеме был бы как раз удобный случай.
– Э, я вижу, вы тут уже решили меня к чему-то приспособить! Может, лучше рассказать сразу все начистоту?
– Не переоценивай свою роль в истории. Но на самом деле я сам ничего не знаю. Я приехал просто передать приглашение. Твое дело – согласиться или отказаться.
– Ну конечно, я отказываюсь, как и сказал. Зачем мне туда идти? Что там может быть для меня интересного?
Максим помолчал еще немного, отхлебывая чай. Лунин чувствовал, что он не все сказал, что хотел, и ждал продолжения.
– Моника тоже будет, – сказал вдруг Кириллов.
Лунин ожидал чего угодно, но не этого.
– А она-то как попала в эту историю? А, ну да…
– Вот-вот. Может быть, она тоже была бы рада тебя видеть.
– Ну, я в этом сильно сомневаюсь. Хотя увидеться я бы не против.
– Ну вот и приходи. Что ты напрягаешься-то так, это один вечер. Не более чем.
– Да знаешь, тут уж или все или ничего… Для хорошей работы нужна полная закупорка. От всего мира.
– И все-таки подумай, – сказал Максим, вставая. – Спасибо за чай.
– Как, ты уже уходишь? У нас ведь разговор только начался. Ничего еще толком не обсудили.
– Ты же хотел полную закупорку, – с легкой насмешкой в голосе сказал Кириллов. – Но дело не в этом, я просто спешу. Куча дел еще сегодня на вечер. Или вернее, остаток ночи.
– Ну ладно, ты заглядывай, я тут буду долго. Я приехал на всю зиму.
– Будущее покажет, – сказал Кириллов с улыбкой. – Сейчас может быть все очень необычно. Но надеюсь, что ты все же тут останешься. Желаю тебе хорошо поработать.
– Спасибо, я постараюсь. Как же ты в этот дождь?
– Ничего, меня ждет машина. Вот зима-то, а? Снега в этом году еще не было. Ну давай, до встречи. Если все же соберешься, это будет во дворце на главной улице, знаешь где это? Мы как раз вчера туда въехали.
– Я подумаю, – сказал Лунин, чтобы его не расстраивать. – Но не обещаю.
Они попрощались, и Лунин вернулся в свое кресло. Чай еще оставался, и допивая последнюю чашку, он в задумчивости смотрел в темное окно, где едва видны были силуэты деревьев, шатавшиеся на ветру. Работать сегодня уже не хотелось, воображение было слишком отвлечено.
Допив чай, он убрал со стола, принял горячий душ и с наслаждением улегся на чистых простынях. Революционные времена это напоминало пока мало. А что будет завтра – то будет завтра, подумал он, закрывая глаза.
Сон не шел к нему, хотя сознание постепенно отключалось от дневных впечатлений, вызывая вместо них какие-то призраки. Бледный контур Кириллова явился снова, почему-то махая рукой в странном приветствии. Мелькнул и исчез штормовой Залив, как-то косо и под наклоном, взгляд выхватил пузырьки на гребне одной высоко поднявшейся волны. Море было необычно окрашено, мутным оранжевым светом, лившимся с неба из туч.
Наконец он провалился в тяжелый сон. Кошмар, охвативший его сознание, все углублялся и
