группе. Но постепенно и здесь ее навязчивость начала ослабевать.
В новом году у Луизы появился еще один повод для беспокойства. В социальной службе, где она работала, новый директор действовал в очень авторитарном стиле. Я знал это не только от Луизы, но и от моих коллег.
— Он такой холодный и необщительный, Джим. Так жаль, что именно сейчас назначили такого директора: мы разработали хорошую программу для подростков, и все агентство начало сплачиваться в команду. Если я не могла по достоинству оценить доктора Клифтона до его отставки, теперь, разумеется, я изменила свое мнение. Доктор Эллиот так подозрителен и так суров к молодым людям. Он…
— Что он чувствует к вам, Луиза?
— Я не знаю. Откуда мне знать?
Я не ответил, просто посмотрел на нее с выражением поддержки и доверия.
— О, возможно, у меня есть кое-какие соображения. Я имею в виду, что несколько раз разговаривала с ним, и мы довольно хорошо поладили. Я спрашиваю себя… Я имею в виду, что когда я сказала это, то спросила себя, не угождала ли я ему. Во вторник он попросил меня зайти к нему: он был очень зол на одну из студенток, которая сидела на полу вместе с клиенткой. Доктор Эллиот зашел в комнату — не знаю, зачем, — и увидел, что те сидят на полу. Он сделал замечание: чтобы это 'непрофессиональное поведение, мисс Гован' не повторилось опять.
— Что они делали на полу?
— Просто разговаривали. Я спросила, не было ли чего-то еще, но обе — и студентка, и клиентка — были женщинами, и доктор Эллиот даже не предполагал, что могло быть что-то еще, помимо того, что они сидели на полу, а не за столом.
— Что вы ему сказали?
— Я сказала, что не знала об этом, но что я не думаю, что это могло принести какой-то вред. Ему не понравился мой ответ: в тот момент я не угодила ему. Но только на мгновение… — Упав
— Я все еще не знаю, что вы думаете о социальном работнике, принимающем клиента сидя на полу?
— О, я не понимаю, почему имеет значение, где они сидят. Если они хотят сидеть на полу, пусть сидят, это неважно, насколько я понимаю.
— Но вы не можете сказать об этом доктору Эллиоту.
— О, вероятно, я могла бы…
— Вы угодите мне, если скажете ему это?
— О, черт вас побери, Джим. Я не пытаюсь угодить вам. Я…
— Ну, мне приятно, конечно, что Вы не пытаетесь.
— О, я не хочу, чтобы вы так говорили! Я запуталась. Где же я теперь?
Хотя мне не хотелось на самом деле мучить Луизу, иногда я спрашивал себя, не было ли у меня желания подразнить ее и пофлиртовать. Иногда примешивалось и это, но в основном я бросал вызов ее постоянному, но бессознательному послушанию. Лучшим временем для работы были как раз моменты, когда я чувствовал: это происходит с ней по отношению ко мне.
Агентство продолжало оставаться главной заботой Луизы. Новый медицинский консультант, недавно разведенный, пригласил
Луизу на обед, и они понравились друг другу. Доктор Эллиот стал более требовательным. Луиза оказалась буфером между ним и студентами в разборе незначительных нарушений, которые директор, очевидно, рассматривал как серьезные отклонения от профессиональных обязанностей.
— Сегодня я снова виделась с доктором Эллиотом. — Голос Луизы был напряженным и недовольным.
— Должно быть, ему нравится ваше общество. Почти каждый раз, приходя ко мне, вы рассказываете, что он вызывал вас.
— Я не уверена в этом. Полагаю, я все еще пытаюсь угодить ему как можно больше — в конце концов, он мой босс, но, с другой стороны, я всегда пытаюсь защитить своих студентов от его нападок.
— Что на этот раз?
— Не знаю. Просто он сказал, что хочет обсудить программу обучения в целом. Однако я несколько испугалась. Честно говоря, он такой мелочный: требует, чтобы не сидели на полу, не имели контактов с клиентами помимо приемной и консультационной комнаты, не называли клиентов по именам, — не делали почти ничего, что превращало бы нашу контору в нормальное место, куда человек может прийти за помощью. Возможно, это нормально, я не уверена.
— А что другие сотрудники думают по этому поводу?
— О, все злятся. Я говорила позавчера вечером Дону…
— Кто такой Дон?
— Дон Веббер, доктор, с которым я недавно обедала.
— Угу. Что Вы ему говорили?
— Я говорила, что доктор Эллиот влияет на персонал таким образом, что мы больше раздражаемся друг на друга, но, вместе с тем, как будто становимся ближе.
— Как все прошло с Доном?
— О, это здорово — снова с кем-то встречаться. Знаете, ведь прошло почти два года с тех пор, как у меня было что-то большее, чем единичные свидания.
— Как так случилось?
— Я не знаю. — Она явно избегала говорить об этом.
— Что такое, Луиза? То, как вы произнесли: 'Я не знаю', больше похоже на 'Я не хочу об этом говорить'. Кажется, вы чувствуете неловкость.
— Ну да, вероятно. Но откуда мне знать, почему я нечасто хожу на свидания?
— Вы должны это знать, если хотите, чтобы их было больше.
— Может быть, потому, что я не верю… э-э… в то, что нужно сразу иметь близость.
— Близость?
— Ну, знаете, чтобы заниматься сексом во время первого же свидания. Я имею в виду, что многие мужчины считают, что ты должна если и не ложиться с ними в постель, то сразу начать сексуальные ласки, если тебя пригласили.
— А вы не хотите?
— Не так сразу. То есть я могла бы проявить немного нежности, но действительно не хочу… так скоро вовлекаться в это физически.
—
— Ну, может быть, она… Нет, думаю, я сама не хочу. По крайней мере, не так быстро, как с большинством мужчин, которых знаю.
— А как насчет Дона?
— Ну, он не подталкивал меня, и…
— И?..
— И мы можем узнавать друг друга более постепенно.
— Как вы себя чувствуете с ним?
— Превосходно. Он очень добрый и сердечный человек. Мне действительно с ним нравится.
— Звучит очень корректно и формально.
— Ну, я не понимаю, для чего вам все это знать.
— Так почему бы не спросить меня об этом?
— Ну, так зачем?
— Вы спрашиваете меня, потому что я вам сказал или потому что вы хотите знать?
