заседание клуба, посвященное роману Марты Стюарт… Должна признать, прогресс впечатляет.
Я засмеялась:
— Моя работа повлияла и на другие сферы жизни. Я уже могу придумывать мероприятия во сне.
Мы поели и выпили, прикончив сангрию, оказавшуюся довольно приличной, чтобы без стеснения обсудить сегодняшнюю тему. Когда Вика вытащила сильно потрепанную книжку из ультраурбанистической «почтальонской» сумки, нам уже было совсем хорошо.
— Ладно, я прочту краткое содержание с веб-сайта, — объявила она, разворачивая распечатку. — Все готовы?
Мы закивали. Вика смущенно улыбнулась.
— Значит, так: «Испанский миллионер Сезар Монтарес захотел Розалинду с той минуты, как увидел; подобной электризующей страсти ему еще не доводилось испытывать. Сезар не уважал охотниц за деньгами — любовниц или пустых красавиц жен, но Розалинда не соглашается стать ни той, ни другой. Сезар узнает, что у нее есть тайные долги. Теперь он может купить ее как любовницу, и Розалинде ничего не остается, как заплатить назначенную им цену». Bay, как заводит… Попрошу высказываться.
— Самая романтичная сцена — когда он заметил Розалинду в ресторане на берегу моря… Сразу понял, что именно ее искал всю жизнь. Почему обычные парни так себя не ведут? — возмутилась Кортни.
Уверена, Сэмми такой, подумала я, позабыв про окружающих.
Собравшиеся добрых двадцать минут обсуждали любимых персонажей, сюжетные повороты и любовные сцены, прежде чем перешли, так сказать, на личности. Три часа мы наперебой говорили о происшествиях на работе, выслушивали бесконечные сетования на семейную жизнь, но в основном разговор вращался вокруг мужчин.
Была почти полночь (причем я так и не уложила вещи), когда зазвонил интерком.
— Да? — отозвалась я, нажав кнопку.
— У меня в холле мистер Уэстон, хочет тебя видеть, Бетт. Пропустить его наверх?
— Филип? Здесь? Сейчас? — изумилась я, не сознавая, что произнесла это вслух, пока Симус не ответил:
— Да, так и есть, Бетт.
— Но я не одна, — запаниковала я. — Симус, попроси Филипа позвонить, когда он доедет к себе домой!
— Бетт, любимая, нажми кнопочку, впусти меня. Мы с моим приятелем — как тебя зовут? Симус? Хороший здоровяк, хороший! — распиваем пиво и говорим о том, какая ты славная. Будь умницей, позволь подняться!
Я окинула взглядом рваные джинсы и потрепанную футболку, гадая, зачем Филип заявился в полночь. С нормальным парнем такого вопроса не возникло бы, но Филип никогда не ломился к девушкам, будучи подшофе, хотя и привез меня к себе пьяную в стельку… От этого воспоминания меня замутило.
— Пошло все к черту, — вздохнула я. — Поднимайся.
— Боже мой, Филип Уэстон здесь? Сейчас? — У Джеыи, судя по голосу, перехватило дыхание. — Но мы все ужасно выглядим. Ты просто как чучело!
Она была права, но времени прихорашиваться не осталось.
— Бетт, не надейся, что отмолчишься. Мы уходим, но приготовься все объяснить на следующем заседании клуба, — зловеще процедила Вика.
— Ты говорила, будто статьи в «Сенсациях Нью-Йорка» — ложь, а Филип Уэстон ходит к тебе по ночам? Мы заслуживаем пикантных подробностей! — подхватила Кортни.
Послышался стук в дверь, а потом глухой удар в коридоре. Я открыла дверь, и Филип вкатился в квартиру.
— Бетт, дорогая, я слегка перебрал, — пробормотал он, привалившись к стене.
— Вижу. Заходи. — Я буквально втащила Филипа на себе.
Мои гости расступились, чтобы дать нам дорогу к дивану.
— Филип Уэстон, — выдохнула Джени.
— Единственный и неповторимый, — ухмыльнулся тот, оглядевшись вокруг, прежде чем тяжело осесть на задницу. — Куколка, откуда все эти потрясные пышечки?
Кортни поедала его глазами добрых десять секунд, прежде чем повернуться ко мне:
— Бетт, мы уже выметаемся. Девочки, а ну пошли по домам. Оставим Бетт и Филипа наедине. Она все нам расскажет на следующем заседании клуба. Кстати, что на повестке?
Алекс подняла над головой «Любовницу магната», наклонив так, чтобы всем было видно:
— Предлагаю эту.
— Договорились, — отозвалась я. — Все прочтем к следующему разу. Спасибо за компанию.
— Нет, это тебе спасибо, — улыбнулась Джени.
— Не могу дождаться подробностей свидания, — шепнула Джил.
Проводив девчонок, я повернулась к пьяному англичанину, развалившемуся на моем диване:
— Чай, кофе?
— Джин с тоником, любимая. Хочу маленький стаканчик перед сном.
Поставив чайник, я села в кресло напротив, не в силах придвинуться ближе — запах перегара валил с ног. Пары спиртного источались порами кожи, как это бывает у парней, не просыхавших целый вечер, пропитывая воздух на пять футов вокруг характерным запахом мужского студенческого общежития, где обитают первокурсники. При этом Филип ухитрялся выглядеть восхитительно: темный загар скрывал зеленоватую бледность, наверняка заливавшую сейчас его лицо, а слипшиеся пряди волос спутались самым живописным образом.
— Ну и где ты был сегодня вечером? — Я прикидывала, успеет ли он протрезветь к завтрашнему перелету.
— О, везде, дорогая… Чертова репортерша целый вечер ходила за мной хвостом со своим гребаным оператором. Я велел им отвалить, но думаю, они и сюда за мной увязались. — Он потянулся к Миллингтон, которая, взглянув на него, зарычала и отошла. — Иди сюда, малыш, иди, поздоровайся с Филипом. Что это с твоей собакой, любимая?
— О, она всегда с подозрением относится к длинным пьяным англичанам в туфлях от Гуччи на босу ногу. Ей-богу, ничего личного.
Почему-то это показалось Филипу страшно смешным, и он едва не прикончил диван своими конвульсиями.
— Ну, раз она не хочет здороваться, иди, поприветствуй меня как следует!
Чайник засвистел. Миллингтон съежилась на полу темной ванной, слегка дрожа.
— Любимая, не стоило так беспокоиться, — произнес гость уже более связно и осмысленно.
— Это чай, Филип. Мне нетрудно вскипятить воду.
— Нет, дорогая, я имел в виду твой хипповый прикид. Я приласкаю мою красотку независимо от того, что на ней надето. — Он снова зашелся истерическим смехом, и я недобро подумала, как это некоторым удается быть такими умными.
Я поставила перед ним чашку, а он ущипнул меня за задницу.
— Филип, — вздохнула я.
Он обнял меня за бедра и с неожиданной силой усадил к себе на колени.
— Все думают, что ты моя подружка, деточка. Все, — он снова стал бормотать.
— Чудно, правда? Учитывая, что мы не были… э-э-э… близки.
— Но ты же это не раззвонила, а? — быстро спросил Филип, насторожившись впервые за время своего визита.
— Не раззвонила что?
— Иди ко мне, куколка. Поцелуй меня.
— Я здесь, Филип.
Он запустил руку мне под футболку и начал гладить по спине. Это оказалось так приятно… На несколько секунд я забыла, что это делает пропащий Филип, а не, к примеру, Сэмми. Повинуясь порыву, я обняла красавца за шею и приникла долгим поцелуем к полуоткрытым губам, не сразу поняв, что он открыл рот в знак протеста.
