без основных свидетелей – людей непосредственно отвечающих за контроль над получением жилья. Они даже не попали в дело как свидетели, видимо, чтобы не выносить сор из избы. Меркулов тогда резким тоном спросил:
- Лариса Сергеевна, что за самоуправство: буду – не буду начинать процесс?
- Я действую в рамках социалистической законности, Роман Константинович, и считаю, что без дополнительного доследования и дополнительных свидетелей не смогу вынести объективное решение.
- Хорошо, - ответил Меркулов и положил трубку.
Дело было передано другому судье и через два дня рассмотрено. Взяточник получил четыре года, но затем по кассационной жалобе приговор пересмотрели. Срок оставили в силе, но с отсрочкой на два года. Таким образом, не дали ничего за преступление, которое в уголовном кодексе считается тяжким. Взяточник отделался легким испугом и остался работать руководителем, где-то в системе ЖКХ.
Андреева набирала номер своего шефа два раза. Меркулов с кем-то разговаривал – номер был занят. На третий раз она дозвонилась:
- Роман Константинович, я к Вам с просьбой: у меня в производстве два дела, еще дело Новикова убийство на доследовании. Я не смогу сразу вести три дела. Не могли бы Вы передать дело Порфенова другому судье?.. – Лариса Сергеевна не договорила – Меркулов резко перебил ее.
- …Милочка моя, у нас у всех народных судей в производстве по несколько дел сразу. Что делать?! И условия у нас для всех одинаковые, - резко начал Меркулов, но, помолчав секунду, уже мягче добавил. – Хорошо, я посмотрю, может, что-нибудь придумаю. Но учтите, Лариса Сергеевна, только из-за того, что Вы молодой судья, и делаю я это в последний раз, - добавил Меркулов и положил трубку.
Дело передали другому судье. Процесс прошел за три дня, хотя в деле было масса неясностей, даже время и место получения второй взятки не совпадало у некоторых свидетелей. По делу шло три эпизода получения взяток. Парфенов получил шесть лет, написал кассационную жалобу в Верховный суд, где срок снизили до трех лет с отбыванием наказания на стройках народного хозяйства или «химию», как говорили в народе. Парфенов отбывал наказание в областном райцентре, где работал зав гаражом при железнодорожной больнице.
Глава 19
Защита дипломов закончилась. Вчерашние студенты отмечали, ждали распределения, искали работу. Жизнь шла своим чередом, кто-то поступил в аспирантуру, среди них и Вика Нестерова, хотя большими успехами в учебе она не отличалась, но как она сама сказала: «цели добиваются не самые талантливые, а самые настойчивые и трудолюбивые». Сразу после сдачи последнего экзамена Вика пришла к Виктору:
- Котик, я сдала документы в аспирантуру. Как ты на это смотришь?
- Положительно, конечно. А как же Сахалин? Мы почти все уладили, нас берут в экспедицию в октябре.
- Поедем, любимый, обязательно поедем и на Сахалин, и еще во многие неизвестные места, но я думаю, знания не бывают лишними. А ты, котик, примешь предложение отца, он говорил тебе, что устроит на хорошую должность, на новую стройку.
- Но, стройка это временно – когда-то она закончится, - попытался возразить Виктор.
- Все в этом мире временно, Витюшка. Еще пару лет строительство будет. Как раз я закончу аспирантуру.
- Викуль, ты говоришь, как будто ты уже зачислена. Я слышал в этом году, как никогда много желающих поступать в аспирантуру, - Виктор колебался, хотя умная Вика понимала: он согласен, он просто не сможет поступить вопреки ее решению.
- Если не получится поступить – поедем на Сахалин. Если я поступаю учиться, ты пойдешь работать на стройку. Договорились? Кто-то должен кормить нашу семью, - ответить Виктор не успел, Вика бросилась ему на шею и закрыла его губы своими. – И не возражай мне, - прошептала она. – Вы хотите меня одну оставить? Вы не любите меня, Виктор Иванович, Вы совсем не любите свою маленькую кошечку.
Голова у Виктора пошла кругом. От желания энергии этой хрупкой девчонки у него – здорового мужчины задрожали ноги.
- Котик, я хочу тебя. Я люблю тебя. Бери меня, - шептала Вика…
Вечером Виктор позвонил отцу:
- Пап, - Виктор обычно называл его отец. Захаров - старший понял, что-то серьезное. Он будет о чем-то просить, что за всю жизнь Виктора было всего несколько раз, еще в детстве и юности. Никогда не о чем Захаров - младший старался отца не просить. Нет, не потому, что не уважал, таков характер Виктора – всего добиваться самому. – Пап, я вот, что хотел тебя спросить, - неуверенным голосом начал разговор Виктор.
- Говори, сынок, я слушаю, - весело ответил Иван Егорович, довольный обращением сына, даже еще не зная, о чем сын хочет его просить.
- Ты говорил, что у вас на стройке… - так же неуверенно продолжал сын.
- Что на стройке, Витюш? Смелее, ты как не родной. Что тебе надо на стройке, арматура? - пошутил отец.
- Зачем мне арматура? – не понял шутку Виктор, который, видимо, очень волновался, обращаясь к отцу.
- Как зачем? Продашь. Деньги на свадьбу не нужны тебе? – так же шутливо ответил отец.
- Нет, пап. Со свадьбой мы решили подождать. Вика поступает в аспирантуру. Еще два года будет учиться, а я не хочу уезжать без нее на Сахалин.
- Господи! – догадался Иван Егорович. – Витенька, ты так обрадовал меня. Тебе нужна работа на стройке? Нам как раз нужен инженер-геодезист, - Захаров-старший был в хорошем настроении. – Завтра же тебя трудоустроим. Утром подходи в контору. Завтра же, нечего сидеть - работать, работать и еще раз работать, как говорил наш учитель.
- Он про учебу говорил, отец, - уже пошутил Виктор, - ваш учитель.
- Да, сынок, коли речь зашла об учителе. Ты не надумал вступать в КПСС?
- Нет. Пока я, отец, наверное, не созрел до этого. У меня еще в голове вместо гимна «Ласковый май».
- Не надо так над святым, сынок, - уже серьезно сказал Иван Егорович. – Под этот гимн в войну умирать шли строевым шагом, зная, что не придут назад. Это свято, сынок.
- Прости, отец, я конечно глупость сказал, - быстро поправился Виктор. – Значит, в 8.00 я у вас в конторе. Еще раз прости меня, отец.
Он положил трубку. Виктор, как большинство молодежи 80-х годов, смотрел на КПСС как на что-то историческое, громадное, не совсем соответствующее духу времени. Годы первых пятилеток войны их поколение, выросшее в мире и не знавшее слова «голод», конечно, представляло смутно. Что двигало Павла Корчагина и его ровесников из последних сил строить светлое будущее? Голодать, замерзать. Жизнь всего одна и прожить ее надо, чтобы не только не было мучительно больно за бесценно прожитые годы, но и хотелось прожить ее в достатке и сытости. Потому что одна она, эта жизнь, у каждого человека. КПСС еще подкидывала своей молодежи исторические стройки типа БАМа, но во главу ложился уже рубль, а не патриотизм. Многие, не скрывая этого, ехали на стройку просто заработать. Как Афганистан не преподносили в центральных СМИ как нечто судьбоносное для нашей страны, до самого вывода войск мало кто искренне считал так, как писали в газетах. Молодые парни шли воевать, выполняя приказ. Афганистан 80-х так и не стал Испанией 30-х.
Виктор после разговора с отцом задумчиво сидел в кресле. Защелкал замок, зашла, нет, залетела как ветер Вика. Сколько энергии у нее, хотя по росту и телосложению еще совсем девчонка. Наверное, она права – в жизни добиваются всего только энергичные, целеустремленные люди.
