проходили вот в эту дверь, справа, а тут, на этом месте, была стена. И никакого прохода тут не было.
– Вот туда Петрушка пальцем и показывал, – торжественно провозгласил Жук. – Вон туда! Он повесился, а пока он висел и вовсю помирал, он вышел и забрал его...
– Раньше ты говорил они, – напомнил Дэн.
Жук промолчал.
– Значит, все-таки он? – размышлял Дэн. – Крысолов?
Мне сразу привиделся Крысолов. Крысолов был низкоросл, сутул, с длинными руками и почему-то в красном шутовском колпаке. На плече у Крысолова был топор. Я помотала головой, чтобы вытрясти из головы этого дурацкого Крысолова, но он не особо хотел вытряхиваться.
– Милиция досюда и не доходила... – вздохнул Жук.
– Поэтому милиция сюда и не доходила, – сказала я. – Тут все то закрывается, то открывается. Это, наверное, ловушки...
– Это не обычные ловушки, – начал было Жук. – Это... а, ладно... Я слышал кое-что...
Мы повернулись к Жуку.
– Только мне это Куча рассказывал. – Жук почесал голову. – А Куча, сами знаете, какое брехло. Еще больше, чем ты, Дэн. А ему еще какое-то трепло рассказывало. Так что вот, достоверности мало. Был тут раньше один Крысолов. Ну, не совсем здесь, а там, на свалке возле реки. Это уже довольно давно было, лет пятнадцать назад. Этот тип был бомжом и деньги зарабатывал тем, что рыбу ловил. Ну, ловил, продавал, а деньги потом пропивал, все как обычно. Почему-то у него рыба ловилась особенно хорошо, он мог в самое бесклевье наловить, даже в июле. Поэтому все его звали Рыбак, а как настоящее его имя было, все давно забыли уже. И как-то раз весной в городе стали дети пропадать, лет восьми все. Те, кто по вечерам гулял. Гуляют, гуляют, а потом домой не возвращаются. И найти их не могут. Ни в городе, ни в лесу даже. И как раз тогда Рыбак стал на базар рыбу приносить. Но не простую рыбу, а такую, какой здесь никогда и не видели, – у нее вместо плавников такие отростки были. Помните, раньше марка была – кистеперая рыба латимерия, вот таких латимерий он на базар и носил. Ну, народ попробовал, рыба понравилась. Мясо у нее вкусное было, красное такое, хорошо жарилось. Рыбак стал богатеть, с водки на коньяк перешел. А потом одна тетка купила рыбину, стала ее потрошить, а в желудке палец детский. Она в милицию. Поехали к нему на свалку, ну и нашли все. Вернее, он сам показал. Бочку целую. Рыбак признался, что такая рыба клюет лишь на... ну, на мясо... У него прямо в мусоре были такие ходы подземные прорыты, туда милиция было сунулась, но оказалось, что свалка под землей горит, два милиционера провалились... А как этот тип детей подманивал, так никто и не догадался. Он, кстати, и сам...
– А почему тогда Крысолов? – спросил Дэн.
– А черт его знает. – Жук оглядывал зал. – Понятия не имею...
– Легенда такая есть, – сказала я. – Про Гаммельнского Крысолова. Ты, Дэн, видимо, совсем темный.
Это я ему за нить Ариадны отомстила, чтобы не думал, что он такой крутой.
– Ну, так вот, почему Крысолов, – продолжила я. – Только это еще в Средние века было. У Крысолова была такая дудка, она приманивала крыс. Он приходил в город и говорил жителям, что выведет всех крыс и мышей из всей округи, чтобы они зерно не ели. А за это ему платили коровой. Однажды в одном городе, в Гаммельне, он вывел всех мышей и крыс, а жители пожалели ему корову отдать, сказали, чтобы он валил отсюда подальше. И выгнали за ворота. А ночью он загудел в свою дудочку, и к нему вышли все маленькие дети Гаммельна. И потом их больше никто никогда не видел.
– Крысолов и есть, – кивнул Жук. – Так в газете статья называлась, это мне Куча рассказывал. Тогда всю эту свалку разваляли... Этого Рыбака-Крысолова отправили в психушку на экспертизу, а он в тот же вечер сожрал... А на теле у него, кстати, были...
Жук замолчал.
– А, черт... – Лицо у Жука стало вдруг жалким-жалким, будто бы он собирался заплакать, а потом я увидела, как короткие волосы у него на голове зашевелились. В прямом смысле. Я никогда такого не видела. Я отступила на шаг от Жука, стоять рядом с ним было страшно.
– Что?! – Дэн схватил Жука за плечи и принялся трясти. – Что там было?
Я уже поняла, что там было.
– Пятна, – выдавил из себя Жук. – Синие пятна. Холодные как лед.
Дэн отпустил его.
– Что дальше? – спросил он. – Его убили?
– Не знаю. – Жук помотал головой. – Не знаю. Его увезли, а больше его никто не видел. Говорили, что его какие-то спецслужбы к себе забрали... Будто бы эти пятна могли сползать с Рыбака и сами по себе... Будто бы эти пятна ему как-то прислуживали...
– Все такие спецслужбы уже давно развалились, – сказал Дэн. – Их распустили.
И тут я тоже вспомнила.
– Знаете, почему отец у Володьки пьет? – сказала я. – Потому что у него был брат. Я видела у него в фотоальбоме. А потом этот брат исчез. Пропал. И его не нашли. А теперь и Володька пропал.
Жук присел на одно колено и стал целиться в коридор.
– Не трать, – посоветовал ему Дэн.
– Хочу. – Жук нажал на курок.
Стрела улетела в проем. Жук перезарядил самострел.
На меня опять навалилась усталость, причем так резко, что я просто сползла по стене. Я уже не думала ни о чем, в голове был сплошной кирпич. Не было в моей голове никаких крысоловов, никаких пятен, никаких рыбаков, ни даже Володьки там не было. Хотелось спать. Хотелось домой. Жук сунул мне в руку какие-то таблетки.
– Кофеин, – пояснил он. – У меня папаша как переберет, горстями его глотает.
Я взяла две таблетки, проглотила и запила водой. Вода была уже теплая.
– Мне тоже дай, – протянул руку Дэн.
Жук одарил его тремя таблетками. Сам Жук проглотил сразу четыре штуки.
– Склады и выход за этой дверью. Жук, может, попробуешь?
– Попробую, – сказал Жук безнадежно и завозился у замка.
Потом Жук пнул дверь и выругался.
– Отмычку сломал, – сказал он. – Замок другой, сложный.
– А петли?
– Петли не поломать. – Жук собирал инструменты. – Эту дверь из гранатомета не пробьешь. Тут выхода нет.
– Значит, остается коридор.
Этот коридор был, как все предыдущие, – под потолком кабели, лампы через равные промежутки. На правой стене стрелка с буквой «W».
– А там есть выход? – спросила я.
– Не знаю, – ответил Дэн. – Выход всегда должен быть. Ты хочешь сидеть тут до понедельника?
До понедельника сидеть в подвале я не хотела. Я представляла, что там, над головой живут как ни в чем не бывало люди, а мы сидим тут и не знаем, что делать. Жук тоже не хотел тут сидеть. Значит, надо было идти. Идти так идти. Мысли в голове почти не двигались, думать удавалось с трудом.
– А если тут закроется назад? – спросила я. – Мы отойдем на сто метров, а тут все затянется?
– Не закроется, – заверил меня Жук. – Ну-ка, Дэн, помоги.
Жук подошел к ближайшему бревну и с трудом поднял конец. Дэн взялся за другой, и они перетащили бревно к проему. За пятнадцать минут, кряхтя и отдыхая, они перетащили к проему четыре бревна. Я, вооружившись самострелом, караулила. Все было спокойно, лишь где-то далеко дребезжала светом лампа.
– Теперь не закроется, – вытер пот Жук. – Если будет закрываться, то в бревна упрется. Так всегда в кино делают. Можно идти.
– Уверены? – спросил Дэн.
Мы дружно кивнули.
– К тому же тут стрелка есть, – добавила я.
