'Пигля': Отчет о психоаналитическом лечении маленькой девочки

сходившиеся в одном конце, образованные домами и другими игрушками. Одну из девочек звали Клэр*. Думаю, что это было связано с летним отдыхом. Она говорила мне о месте, где живет Клэр.

Габриела: Это куда я иногда хожу. Нет, не хожу.

Она объяснила мне, что там сейчас болеют свинкой и из-за этого она туда сейчас ходить не может.

Габриела: Так что я не могу больше к ним ходить, хотя мне и хочется. Я не могу с ними встречаться, а они не могут приходить ко мне. Не знаю, что делать. Вот я и пошла в школу, чтобы поиграть. Мне понравилось. Все там было не так из-за свинки. Они не могут выходить или купаться. Они хотят, но свинка, которой они болеют, не дает. Мама беспокоится, что я заболею от нее простудой. Поэтому мама сказала 'Нет', потом она все же спросила, я была ужасно ... Не знаю, что делать.

Я: Я не понимаю. [Я интерпретировал это в терминах утверждения идентичности].

Габриела: А где тот красивый кораблик? Куда я дела кораблики? [Мы поискали их, но не нашли.] А в корзинке они не могут быть? Нет, не могут. Посмотрите на мою грязную руку. [Она держала кораблики в руке.] А где другие? Не знаю, куда они пропали. Вот еще один. Я обычно знала, где кораблики. Мне всегда бывало привычно с тобой, а теперь нет. Я выросла. Они ходят и говорят.

Что-то насчет павлина.

Габриела: Но они не понимают. Бяшка. Павлины просто мотают головой, как будто говорят 'Нет'. Они никогда не говорят 'Батюшки!'.

Габриела запела песню, чтобы проиллюстрировать употребление выражения 'Батюшки!'. Затем она выстроила целую вереницу кораблей, направлявшихся от нее: 'Кто едет на всех этих кораблях?' И сама пела песню, которая имела отношение к корабликам. Она снова расставила кораблики, а я разложил деревянные обломки: 'Мы оба сделали кораблики. А теперь будем убирать. Почему у тебя так много кораблей для меня? Забавно'.

Габриела продолжала игру, выстроив много кораблей, носами повернутых от нее. Подальше был подобный ряд автомобилей и масса других вещей на ее стороне линии, отделявшей ее от тягача и меня. Все игрушки на ее стороне линии были аккуратно выстроены так, что не касались друг друга. Она пела что-то про разноцветные машины.

Габриела: Зачем эта бечевка? Положим ее сюда.

Мне пришлось обрезать ее до нужной длины, и Габриела повезла паровозик через всю комнату.

Габриела: Куда пропали ножницы? [Дело в том, что я пользовался ножом.]

Я: Я оставил свои ножницы наверху. [Ножницы всегда у меня в кармане.]

Она вернулась к игрушкам.

Я: Ты опять готова ехать. [Я сказал так, заметив, что она прибиралась].

Габриела: Куда домики едут [и так далее].

Она дала мне поезд и стала бросать мне игрушки, потому что я все-таки был на другой стороне разграничительной линии. 'Вот ты там', — она повторила это много раз: 'там'. Теперь в ходе игры Габриела представляла, что я нахожусь в ящике. При этом она давала мне на хранение игрушки, которые ей нравились.

Габриела: Когда я снова приеду, то увижу, что ты все прибрал.

Казалось, что Габриела от чего-то освободилась. И я сделал себе пометку об этом: 'Свободна, наконец'. Это было что-что, связанное с бабакой. Она сказала: 'Минутку, я все сейчас уберу. Вот'. Очень аккуратно убрала машины: 'Не хочу их попортить'. Сосчитала поезда: 'Что лучше всего для поездов?'. И красиво и аккуратно сложила их все в лежачем положении: 'Надо прибрать игрушки'. Затем добралась до камней: 'Теперь надо убрать маму. А это куда, мистер Винникотт?' И продолжила: 'Надо хорошо прибрать'. Габриела некоторое время поиграла с глазной ванночкой 'Оптрекс', потом сказала: 'Кто положил в игрушки эту темноту?' Казалось, она почти закончила уборку и теперь принесла моток бечевки и бросила его в корзинку. Одна коробка была доверху заполнена всякой всячиной: 'Ну, вот. А это куда? Ну, теперь немножко порядок'. Осталась еще коробка. Она просто поставила ее: 'Теперь, теперь надо половик почистить. Какой приятный материал у этого ковра! Кто его тебе дал? Жесткий ковер [ворс под 'приятной' восточной циновкой], не очень-то приятный. Он просто для того, чтобы пол беречь. Ужасно приятный материал у этого половика. И здесь тоже [подходя к креслу], и здесь'. Она подошла к кушетке и обследовала материал кушетки и подушек. Пошла дальше и сказала: 'И это кресло ужасно приятное'; и затем пошла к папе, чтобы ехать домой.

Комментарий

1. Сама по себе, а не из-за трудностей.

2. Ясное утверждение 'я' и 'не-я'.

3. Опыты взаимного общения.

4. Карантин. Защитная стена между 'я' и 'не-я'.

5. Управление внешними объектами при уборке.

6. Объективность в отношении внешних объектов.

Позитивный перенос теперь — частично на реального (т.е. не терапевта) мистера Винникотта и его комнату (жену).

Можно ожидать, что черные явления тоже станут аспектами объектов реального мира, внешнего по отношению к ней и отделенного от нее.

Преследующая ее чернота принадлежит к остаткам регрессивного слияния, в организованной защите.

Письмо от родителей

'Габриела опять хотела бы к Вам на прием. Думаю, что она нуждается в этом весьма срочно, хотя и не решается попросить. Она предложила, чтобы я послала Вам подарок. Она также хотела послать подарок женщине, которая работала у нас, а теперь ушла; Габриела ее очень любила*.

Вновь, хотя и в другой форме, возникала тема черной мамы: 'Я не написала черной маме ... Она дала мне красивую вазу, в которой что-то растет. ('Заинька', наша прислуга, пожилая женщина, которую все любили, дала ей стеклянный кувшин с лампочкой внутри). Я боюсь черную маму. Я ей не заплатила. Она дала мне красивую деревянную чашку'. О том, что надо было заплатить черной маме, она упоминала неоднократно.

В самое последнее время у Габриелы опять появились трудности с засыпанием. Ей нужно, чтобы у нее в кроватке были все куклы, мишки и книжки, так что для нее самой почти не остается места. Днем она ведет себя плохо, как будто наш авторитет и мы сами ничего для нее не значим. Возможно, мы несколько упустили момент, когда необходимо проявлять твердость и настаивать на своем, и теперь стараемся исправить эту ошибку. Но в тех случаях, когда Габриела чувствует себя хорошо, она действительно очень хорошо себя чувствует**.