оторвал меня от рассылки резюме.
— Ну извини, — сказал Джон, совсем не извиняясь. — Может, что ни делается, все к лучшему.
— К лучшему? О, отличное мнение. Теперь надо заново искать работу, а у мамы туча обследований в следующем месяце. И лекарства. Ты знаешь, какие сейчас цены на лекарства? Вообще-то на дворе мировой экономический кризис, если ты не заметил.
— Могу только догадываться, сколько стоит нынче лечение. Но я не шучу, Кайли. Я тебя за этим и позвал.
— Чтобы я рассказала тебе про банкротство?
— Чтобы предложить тебе работу.
Она недоверчиво уставилась на Джона.
— С чего бы это?
— Друзья должны помогать друг другу, так? Вот я и хочу тебе помочь.
— Но ты же не знал, что меня завтра уволят.
— Я надеялся, что ты согласишься на предложение получше, чем эта ваша персиковая фирма.
— Она не персиковая, — зачем-то уточнила Кайли, — это слишком консервативный цвет…
Впереди забрезжила надежда.
— А что за работа?
— Ничего такого, с чем бы ты не могла справиться. Компания называется «Лаванда».
— Никогда не слышала о ней.
— Это наши конкуренты.
— Погоди, я не улавливаю логики. Ты хочешь, чтобы я устроилась на работу к вашим конкурентам? Кем?
— Секретарем вице-президента. Там сейчас открылась вакансия.
— Меня могут не взять. У меня не такой впечатляющий послужной список.
— Тебя порекомендуют.
— Кто? Что за загадки, Джон?
Он вздохнул и откинулся на спинку стула.
— Слушай, мы друг друга знаем много лет, так что не буду ходить вокруг да около, к тому же у тебя всего полчаса. Тебе нужна работа, а мне информация. Устроишься, осмотришься, потом подбросишь мне немного сведений, что там у них идет да как. Какие сделки заключаются, о чем говорят на совещаниях… В сейфах шарить не придется, не бойся. Ничего незаконного.
— Джон, — пробормотала Кайли, — но это уже незаконно.
Она сидела и смотрела на его чугь раскосые глаза, на морщинку у верхней губы, на волосы, аккуратно зачесанные назад. Привычный, знакомый до последней черточки Джон. Друг до гроба.
— Это называется промышленный шпионаж! — продолжила Кайли уже более напористо.
— Тише! — зашипел на нее Джон и замахал руками, как ветряная мельница крыльями — на Дон Кихота. — Не кричи на все кафе. Ну шпионаж. Но мне это правда нужно. Меня сделали топ-менеджером, и если я притоплю «Лаванду», то погладят по голове. Они уводят сделки у нас из-под носа. Хочу отплатить им той же монетой.
— Джон, это действительно незаконно.
— Ну и что? Капельку незаконно, только и всего. Подумаешь, сболтнула в разговоре приятелю, о чем трепались начальники на брифинге!
— Ты представляешь, что со мной сделают, если узнают?
— Никто ничего не узнает. К тому же я не прошу тебя заниматься этим вечно. Так, пара сделок, и этого хватит.
— Джон…
— Кайли, тут думать нечего. Или соглашайся, или нет. К тому же зарплата там хорошая.
Он назвал сумму.
??Да, но…
— Подумай о матери, — сказал Джон жестко, глядя ей в глаза.
Да, он прав, черт побери. Подумай о матери, Кайли Уильямс. О матери, у которой очень больное сердце. О матери, за которую ты жизнь отдашь, не только шпионажем займешься. Операцию нужно провести чем скорее, тем лучше. Мама говорила, что может в каждую минуту найтись подходящий донор… Она и в платной программе состояла, на всякий случай. На всякий. На такой вот.
Кайли покачала головой.
— Мне надо подумать. До утра.
— Ладно, — кивнул Джон, — до утра. Но не затягивай.
— Куда мне затягивать, зачем? — усмехнулась Кайли и встала. — Я пойду, пожалуй.
— Эй, ты пиво не допила.
— И хорошо. Для таких решений нужна трезвая голова.
Она шла домой медленно, переходя из одного освещенного отрезка улицы в другой. Фонари светили тускло — видать, чтобы добавить еще переживаний к осенней депрессии.
Джон прав, выхода у меня нет, думала Кайли. Какой тут выход? Изложенное быстро и четко, и так легко, предложение старого приятеля ужасало. И вместе с тем… вместе с тем, Джон сказал: шарить в сейфах не придется. Просто пересказать несколько разговоров… И все равно это кошмар.
Кайли гордилась тем, что всегда поступала честно. Не обманывала, не придумывала преступных схем, вообще была паинькой. Может, это ее и подводит в жизни. Может, если бы она была оборотистой, как Джон Ходжез, то давно сделала бы карьеру и не думала, где взять денег на мамино лечение, на выплату кредита, на новые ботинки… А сейчас придется думать. И решать — поступить нехорошо и спасти матери жизнь, или…
Да какие «или». Зарплата, озвученная Джоном, весьма велика. Такую не получишь без рекомендации. Испытательные сроки, все понятно. А здесь… Предложение на самом деле выгодное, по всем аспектам, кроме морального.
Кайли до смерти не хотелось обманывать.
Да и, как всегда, встает проблема — она не умеет писать про себя, не умеет рекламировать. Резюме не то чтобы впечатляющее. Вопросы денег ее убивали, так как это совершенно не женское занятие — их добывать. Тупик какой-то или круговорот.
Она вошла в дом, закрыла дверь, сняла куртку и ботинки, прислушалась: мать явно спит. Хорошо.
Кайли вернулась на кухню и уставилась в экран ноутбука.
В детстве она хотела поскорее вырасти и стать взрослой, получить Барби на Новый год, в отрочестве — купить туфли на платформе, пойти на концерт рок-звезды, влюбиться, в юношестве — влюбиться взаимно, сделать волосы кудряшками, стать рок-звездой. Потом закрутилось: окончить семестр без плохих оценок, получить диплом, найти работу, получать больше, ходить на фитнес, купить зимние сапоги, встречаться с подходящим мужчиной, купить пальто, сделать прическу, не убить начальника, сменить работу, купить хлебопечку, вышивать по вечерам, сходить в бар с Ширли… Кайли всегда чего- то желала. Сейчас ничего не хотелось, кроме одного: сделать так, чтобы мама выздоровела.
День за днем пролетали как мгновение, не успела опомниться — уже ночь и опять пора спать. А жить когда?
В последнее время она плохо понимала, что происходит вокруг нее и что вообще происходит с ней, где она находится. Хотелось остановиться и оглядеться, чтобы понять.
Иногда Кайли физически чувствовала, что нужно что-то очень хорошее, чтобы снова начать двигаться, радоваться, верить в себя. Какой-то мощный толчок в спину, стимул. Нет такого. Где взять? Верить, что само свалится, наивно. Стимулы нужно искать самой, и Кайли думала: к чему ей еще стремиться, что ей еще надо, а? Чего она хочет? Кроме жизни мамы. Это понятно. Но она, она сама?
Иногда очень хотелось быть тем приятным, холодным, спокойным голосом в трубке, который готов ответить на все ваши вопросы, улыбнуться, помочь, поблагодарить за звонок. Хотелось быть непробиваемой. Чтобы бы на все вопросы и замечания, упреки, хамство ответом была улыбка, твердый
