по щеке катилась слеза. Он улыбнулся мне и смущено отвел взгляд.
Ах, если б он знал, что я и сама готова была заплакать от счастья.
— Сереженька, любимый мой, — прижала его голову к себе, и зажмурилась, сдерживая слезы. — Сереженька, Сережа… Как же я люблю тебя, милый мой.
— Не поеду, не хочу без тебя, — вздохнул Сережа и затоптался в прихожей.
— Надо, милый, надо!
— Тогда я быстро…
— Нет. Как всегда: встретишь, отвезешь домой, посидишь. Не надо, чтобы они о нас знали, Сережа. Пока не надо, — чуть поморщилась объясняя. Не хотелось мне нарушать нашу идиллию маминым возмущением.
— Ага, — нахмурился Сережа. — Родителям не надо, братьям — тоже. Так и будем в подполье сидеть, конспираторы, блин. Ань, ну, что нам скрывать, а? Зачем? Все равно ведь узнают. Да Леха, мне кажется, уже в курсе.
— Догадывается, но не знает точно. Вот в воскресенье у родителей соберемся: ты, я, Алеша с Андрюшей и поговорим.
— У родителей? — не поверил Сергей.
— Да.
— Ага. А до воскресенья, значит, все, как есть.
— Так и будет. И после. Не хочу я сейчас эту тему обсуждать.
— Правильно, — Сергей подтянул меня к себе и обнял, лукаво поглядывая сверху, и прошептал, словно страшную тайну доверил. — Ань, а я тебя люблю.
— Да ты что! — изобразила я удивление. — Вот не сказал бы и не догадалась…А ну-ка, кыш, за порог сыновний долг исполнять!
— Анюта!
— Сереж, не тяни время, опоздаешь.
Сергей тяжело вздохнул и, нехотя отпустив меня, шагнул на лестничную площадку, буркнув напоследок:
— Горел бы он, долг этот.
Я захлопнула дверь и рассмеялась — каждый день одна и та же картина проводов. Что по делам, что на работу, Сергей уходил, словно его в ссылку отправляли. И подозреваю, всерьез мечтал о бесконечном отпуске, который проведет в моем обществе. Единолично.
Ох, Сережка! — качнула я головой улыбаясь, и пошла на кухню звонить Оле.
Подруга, видимо, спала, но я настойчиво ждала и была вознаграждена. Нудные гудки в трубке сменил сонный, хриплый голос Кравцовой:
— Алле!
— Привет!
— Аня, — протянула она недовольно. — Ты знаешь который час?
— Утро давно объявили, просыпайся. У меня к тебе дело.
— Угу, — подозреваю, Оля решила поспать у телефона.
— Ты не в курсе, какие документы нужны, чтоб подать на развод? И вообще: куда и как?
— Надумала? — оживилась подруга. Проснулась, наконец.
— Да. Хочу сегодня этим и заняться.
— А сегодня у нас…пятница? Да. Значится так, берешь паспорт, свидетельство о браке и прямым курсом в ЗАГС.
— Почему в ЗАГС?
— Потому, как детей у вас нет, где регистрировали, там и разведут… О-о-о, могут неприятности быть с Кустовским.
— Еще? — ужаснулась я.
— Ну, да. Он ведь может перепил имущества устроить.
— Какое имущество, Оль? Все что нужно, он взял, я не в претензии…
— А гюрза его, пардон, Гульчата?
— А она-то при чем?
— Бог ее знает. Но я бы не исключала.
— И что это значит? Не подавать что ли?
— Подавай. Но не расслабляйся. Будь во всеоружии.
— Ага, — хмыкнула я. — Дробовиком запасусь.
— Неплохая идея, — согласилась Оля серьезно. — Но у меня есть другое предложение — оповести братьев, что подаешь документы на развод. Они сами все сделают, и охрану организуют, и бюрократов наших поторопят, и любовников Сафакуловских охладят.
— Все-таки не любишь ты моих родственников, — вздохнула я.
— Отчего ж? Наоборот, благоговею. Но не идеализирую, в отличие от тебя.
— Ага? Ладно, пошла я документы искать.
— Ищи. Но не пропадай, отзвонись хоть, что и как. Интересно же, Ань.
— Отзвонюсь, — пообещала клятвенно и положила трубку. Посидела, качая тапком в раздумье, и… съела бутерброд. Потом включила музыку и пошла рыться в ящике стола, где хранились документы.
Паспорт нашелся сразу, а вот свидетельства о браке не было. Я добросовестно исследовала все содержимое ящика, высыпав его на пол. Нашла массу ненужных бумажек, своих и Олега, но нужной так и не обнаружила. Это меня озадачило и навело на мысль: а не забрал ли его с собой Кустовский?
И как узнать? Позвонить?
Нет, ему я больше никогда не позвоню. А разведусь, и вообще не вспомню. Умер он и для меня, и для моего малыша.
Тогда, где взять свидетельство?
А может, он его спрятал? Когда последний раз оно было нужно? Не вспомнить.
Я махнула рукой и принялась искать дальше, уверяя себя, что Олег его взять не мог. Иначе думать не хотелось, потому как возникали естественные и совершенно не нужные мне проблемы. Да и ему тоже. Нет, он не брал. Он же должен понимать, что это не телевизор, за документом обязательно приедут, и ясно, что не я. А с братьями не поспоришь. Особенно с Сережей.
Нет, точно Олег не брал свидетельства — не к чему ему лицезреть моих буйных родственников хоть в полном, хоть в изрядно урезанном варианте.
Думала я и планомерно обыскивала те места, в которых мог находиться нужный мне документ — ящики стола, книжные полки. И переусердствовала. Полезла на самый верх книжного стеллажа, туда, где стояли альбомы с фотографиями, использовав для этого не табурет, а нижние полки. Стеллаж скрипнул, предостерегая, и начал заваливаться. И рухнул.
Я чудом успела отскочить и теперь смотрела на груду дерева и книг, мысленно поздравляя себя с хорошей реакцией и повышенной живучестью. Вздохнула, прикидывая, как долго мне придется убираться, с чего лучше начинать? Забыв о свидетельстве и моем горячем желании сегодня же решить вопрос о разводе, села на пол и принялась разгребать завал.
Спешить мне было уже некуда, и я не столько раскладывала книги на стопки, сколько читала, то одну, то другую, смотрела фотографии в альбомах, вспоминая запечатленные на них моменты жизни: вот мы с Олежкой, свадебное путешествие. Прага. Город — сказка: башни, башенки, шпили и замки, кирпично- красные крыши домов и цветы на каждом окне. Узкие улочки, каменные мостовые и смешные названия — улица Зелезна, ресторан Злато студень. А памятники? Вот Карлу четвертому, а вот — корове. Олежка обнимает зеленую в одуванчиках, а я припала к белой в арбузах… Неужели это было?
Я решительно захлопнула наш с Олегом альбом. Убрала — положу его куда-нибудь в глубь антресолей. Потянулась за другим — семейным, и, открыв его, улыбнулась — мой выпускной. Мальчики в костюмах, девочки в вечерних платьях. На лицах оптимизм и веселье, во взглядах вера в собственную неотразимость и неповторимость. Какими же мы были наивными.
А вот Алешин день рождения. А это — майские праздники в Карагайском бору. Хорошо тогда было.
