— Мне сегодня трижды повезло, — в том же веселом тоне ответил летчик. — Во-первых, у меня сегодня выходной день, и я его провел так занятно, как никогда. Во-вторых, побывал на Каче и старых друзей повидал. Поверьте, это была для меня очень приятная встреча! И, в-третьих, первое место выиграл. Но больше всех выиграли наши молодые летчики, — заключил он: — они приобрели прекрасную спортивную машину!
Находка
Утро было тихое, безветренное. Шесть дрожащих синеватых столбов дыма протянулось от земли до самого неба над мертвым пространством, где только что откипел жаркий бой.
Не только летчики, но и машины, казалось, покрылись соленым потом.
Шесть японских истребителей — обломки исковерканного металла и дерева — догорали на земле.
Воздушные пираты были разбиты и бежали. Лишь в самом конце боя они заметили, что один наш самолет атакует не стреляя — вышли боеприпасы.
Они впятером кинулись на него и подожгли. Подбитая машина планировала змейкой, скользила с одного крыла на другое, и за ней, вычерчивая ее путь, тянулся волнистый дымный след. Сбоку, охраняя друга, планировал командир группы Супрун.
В эти короткие секунды он удовлетворенно заметил, что подбитый молодой летчик действует так же уверенно, как поступил бы и он сам. Он так же бы вертелся, сбивая пламя, и старался бы сесть именно на тот пятачок среди приплюснутых холмов, куда стремилась поврежденная машина.
Затем Супрун вспомнил перипетии прошедшего боя. Противник всячески хитрил. Вначале выслал большую группу своих истребителей, чтобы измотать наших. Когда, как ему показалось, он достиг этой цели, пригнал второй эшелон — добивать.
Супрун поднял с земли свой резерв. Враг уже запыхался, и тогда Супрун, во главе засады, ударил сверху, незаметно подойдя со стороны солнца.
Его летчики дрались яростно и самоотверженно против вчетверо превосходившего их по численности врага. Бой в общем прошел неплохо, хотя и потеряли машину.
Но летчик цел. Вот он чудом садится на крохотную площадку, на какие-то бугры и камни: здесь лучшего места не найти.
Выскакивает из кабины, бежит прочь и прыгает в просохшую канаву — на случай взрыва. Огонь, однако, спадает.
Супрун зажимает коленями ручку и пишет несколько слов на листке. Заворачивает записку в носовой платок, привязывает к нему найденную в кармане комбинезона гайку. Целится и бросает этот самодельный вымпел. Перегнувшись через борт, он видит, что летчик читает приказание оставаться у машины и ждать помощи. На бреющем полете Супрун просматривает ведущие сюда дороги и ложится на курс. Двенадцать минут лету до своего аэродрома. А здесь все уже в сборе и нетерпеливо ждут командира, без него не садятся обедать. Супрун немного успокоил страсти товарищей, продолжавших переживать бой и на земле. Руки и тут помогали им, — без рук как наглядно показать стремительные маневры боя: виражи, боевые развороты, иммельманы?
Самыми благодарными слушателями были техники. Каждый из них гордился своим «патроном». Супрун приказал подогреть обед и быстро поесть. Пока обедали, был подготовлен грузовичок и инструменты. Супрун назначил, кому ехать. Сам уселся за руль — он хорошо разведал дорогу.
Через несколько часов езды по ухабистым проселкам, мимо китайских полуразоренных деревушек, они добрались до места.
Летчик с нетерпением дожидался их. Самолет лежал на животе. Огонь погас, но бока и крылья машины изрядно обгорели. Они разобрали машину и сняли с нее те части, которые могли еще пойти в дело, и погрузили их в автомобиль. Осмотрели потом вражеские машины и тоже поснимали с них все, что летчики-испытатели считали достойным изучения. Здесь они немного поспорили, — каждый имел свое мнение о наиболее уязвимых местах неприятельских самолетов.
Летний день клонился к концу. Надо было торопиться домой. Возвращались другой дорогой. Грузовик скрипел и стонал, жалобно выл на первой и второй скорости, приседал на рессорах, будто молил о пощаде. Мотор стал перегреваться. Из горловины радиатора повалили густые клубы пара. За поворотом неожиданно сверкнула речушка, и Супрун затормозил, чтобы долить воды.
Все слезли, чтобы немного размяться.
— Тс!.. — вдруг сказал техник, приложив палец к губам. — Где-то здесь дитя плачет.
Все притихли, и тогда ясно послышался слабый плач: в лесу плакал ребенок.
— А ну-ка, хлопцы, глянем, в чем там дело! — сказал командир и крупными шагами направился к лесу.
За ним двинулись остальные. Они не сделали и полсотни шагов, как Супрун увидел в кустах небольшой сверток в чистой тряпице.
Летчик нагнулся и, осторожно взявшись большим и указательным пальцами обеих рук за тряпицу, поднял сверток с земли. В свертке был ребенок, девочка. Она открыла глазенки и закричала.
— Сразу холостяка видать, товарищ командир, — покачал головой один летчик, у которого было трое детей. — Разве так грудного младенца держат? Дайте-ка его мне.
Левой рукой он обхватил поперек крошечное тельце девочки, ладонь правой подложил под головку, несколько раз качнул, прищелкнул языком, посвистел, и отчаянно кричавший ребенок умолк.
— Силен отец! — раздался чей-то веселый, одобрительный возглас. — Но что мы дальше будем с девочкой делать? Всем полком удочерим, что ли?
— Понесем в деревню и узнаем, чье дите, — решительно сказал Супрун и показал на видневшиеся за поворотом, в двухстах шагах от них, несколько фанз. — А дальше видно будет.
Они пошли пешком, чтобы не трясти ребенка на грузовике. Машина, с техником за рулем, тихим ходом двинулась за ними. Впереди шел многоопытный отец. Он изображал целый джаз-банд, лишь бы ребенок не плакал. Рядом шагал Супрун. Обмениваясь шуточными проектами об устройстве судьбы младенца, шли остальные. С помощью переводчика они узнали, где живет староста, и разыскали его. Сухой, с лицом, сморщенным, как печеное яблоко, китаец сказал, что население здесь постоянно голодает. У кормящих матерей часто пропадает молоко. Тогда грудных детей, в особенности девочек, выносят в лес и оставляют там на произвол судьбы.
Летчики слушали, не веря ушам своим. Супрун попросил старосту показать дом, где жили родители найденного ребенка. Это было убогое, грязное жилище. Его хозяева, увидев старосту и военных, долго не могли прийти в себя от испуга. Переводчику и тут пришлось немало потрудиться, чтобы успокоить их.
— Поможем, братцы, кто сколько может, — тихо сказал Супрун, снял пилотку и бросил в нее горсть местных серебряных монет и бумажек.
Его примеру последовали остальные, и Супрун вручил потрясенным родителям такую сумму, какая им, вероятно, никогда и не снилась.
В знак благодарности они упали ниц и все порывались целовать ноги летчикам. Смущенные летчики поспешно простились и, сев на свою машину, через час с небольшим, уже в сумерках, достигли аэродрома.
Селедка
Не только рядовые летчики, но и сам командир всей группы Супрун страдали от пресной однообразной пищи, от недостатка соли. Они трижды в день садились за стол, на который ставили одну и ту же всем надоевшую рисовую кашу. С каждым днем ее все больше оставалось после обеда на тарелках. И выходило так, что летчики собирались за столом лишь для того, чтобы с сожалением вспомнить и
