— Эмммм… — Олег не сразу отвечает, пытаясь идентифицировать звуки, раздающиеся на фоне их разговора. — Если можно…
— Через час, — безапелляционно отрезает она. — Даже нет, через полтора.
— Хорошо, — быстро соглашается Олег. Его это более чем устраивает.
За прошедшие без малого два часа он мало что успел. Оделся, это безусловно. Побрился, опять же. Убрал на место туфли. Сложил в пакет вещи — надо будет заехать завтра в химчистку. Выпил старый добрый цитрамон в количестве двух штук. И прилег. Прямо на пол в гостиной. В приоткрытую балконную дверь проведать Олега просочился сырой мартовский ветер. Остужал гудящую голову, порхая по комнате в такт льющейся из колонок Равелевской «Игре воды». Олег впал в подобие легкого транса, из которого его вывел звук поворачивающегося в замке ключа.
Женька тихо открыла дверь. Напрасно она так старалась не шуметь. Вот он, туточки. Несчастный узник замка Иф.
Разглядывая встречающего ее Олега, удивилась. Как может человек ТАК выглядеть с похмелья? Идеально лежащие волосы, изучающий взгляд голубых, как мартовское небо, глаз. Джинсы, серый трикотажный джемпер. Хоть сейчас на подиум. Из общей картины выбивались только босые ноги. С поджатыми пальцами. По полу ощутимо тянуло сквозняком. Вытрезвитель себе устроил, алкоголик несчастный!
— Здравствуй, милый, — Женька не удержалась от провокации и чмокнула оторопевшего Олега в щеку. — Держи, это тебе.
— Что это? — подозрение, с которым он глядел на черный пакет в своей руке, доставило Женьке извращенное удовольствие.
— Пара наручников. Плетки трех видов. Все, как ты просил. Сейчас пробовать будем?
Олег только вздохнул обреченно, заглядывая в пакет. Никаких наручников. Пара пластиковых бутылок.
— Это пиво?
— Пиво? Обойдешься! Это квас.
— Квас?
— Тебе сейчас — самое оно.
— Спасибо, — растерянно ответил Олег.
— Что у нас на обед, милый?
И опять он не знает, что ответить.
— Что, есть ничего? Ну, хоть чаю с бутербродами…
— Конечно, — спохватывается Олег. — Прошу на кухню. Сейчас что-нибудь придумаю.
На кухне включает чайник, и, не давая себе времени на малодушные сомнения, произносит:
— Женя, я хотел бы извиниться за вчерашнее.
— О чем ты? — Женя картинно округляет глаза.
— Я вчера был пьян и вел себя неадекватно, — не то, чтобы Олегу нравилось это говорить, но если он принял решение извиниться, то надо называть вещи своими именами.
— О чем ты говоришь? Мне давно так хорошо не было!
Ну конечно, она не успокоится, пока не получит свой фунт мяса…
— Жень, пожалуйста… — Олег морщится. — Я же знаю, что между нами ничего не было.
— Откуда такая уверенность? Неужели я недостаточно хороша для тебя? — она ерничает, но на душе вдруг холодеет от того, что сейчас он ответит: «Да, ты совершенно мне не нравишься». И дурашливое настроение мгновенно расползается, как клочья тумана под ярким солнцем.
— При чем тут это? — Олег снова морщится. В висках снова начинает пульсировать. — Я проснулся одетым. И вообще… Я еще в состоянии определить — занимался я сексом или нет!
Получилось резко. Он сам это понял. Мучительно соображал, как бы исправить, но пульсирующая боль в висках не давала сосредоточиться. Щелкает закипевший чайник.
— Черный? Зеленый?
— Что?
— Чай. Знаешь, бутерброды не с чем делать. Колбасы нет. Мюсли есть. «Фитнесс». И молоко обезжиренное. Будешь?
— Чего? Мюсли? Ты такое ешь?
— Это полезно. И вкусно.
Женя окидывает придирчивым взглядом стройную и поджарую фигуру Олега. Некстати вспоминает о съеденном накануне ночью беляше. Который она запивала крепким сладким кофе. Фыркает.
— Если ты такое регулярно ешь, то непонятно, в чем душа держится, — Женька злится и ее «несет». — Слушай, при таком режиме питания тебя вчера, наверное, с бокала вина срубило?
По вспыхнувшим щекам Олега она понимает, что ее предположение недалеко от истины. Ехидно цокает языком.
— Ай-ай-ай, Олег Викторович! Мюсли, это, конечно, хорошо, но надо употреблять и мясные закуски!
Олег шумно выдыхает. И нарочито спокойно повторяет свой вопрос:
— Какой тебе чай заварить?
Да пошел ты!
— Я поехала.
— А как же чай?
— Я пью только кофе!
Она резко разворачивается и выходит из кухни.
— Женя, подожди!
Он, сам не понимая как, все испортил. И черт бы его подрал, если бы знал, как это исправлять.
— Чего тебе? — спрашивает она, не оборачиваясь.
— Как… твоя фамилия?
Женя в изумлении поворачивается.
— Тебе зачем?
Хороший вопрос. Где бы ответ взять? Явно не в раскалывающейся от боли голове.
— Ну… Ты же мою знаешь… И потом, — пытается пошутить, — после всего, что у нас было…
Она могла бы придумать пару достойных ответов. Но спорить с ним совершенно не хочется. Хочется быстрее уйти. Да и какая разница?
— Миллер, — бросает она, берясь за ручку двери.
— Как пиво?
— Как американский драматург!
Она открывает дверь, шагает через порог. И добавляет, поворачиваясь.
— Нельзя вам пить, Олег Викторович! Алкагольдегидрогеназа ни к черту!
— Чего? — ему кажется, он ослышался.
— Алкагольдегидрогеназа. Фермент такой. Класса дегидрогеназ. Катализирует окисление спиртов до кетонов и альдегидов. Судя по вчерашнему — у тебя его уровень явно невысок, — замолкает ненадолго и добавляет: — Ну, и закусывать, конечно, надо. И не мюсли.
Ответить он не успел. Даже если бы успел — не смог бы. Стоял, слушая мелкий перестук Женькиных шагов по лестнице. Вот внизу хлопнула подъездная дверь. И только после этого он закрыл свою. Покачал головой. В который раз поморщился от боли.
Она опять его удивила. Каждый раз при встрече эта рыжая бестия умудряется поставить его в тупик.
Глава 6.Которая представляет собой один сплошной диалог. Про различных представителей фауны. А именно: собак, снежных барсов и демонов
