'Ладно, - сказал сам себе майор, смирившись со сложившейся ситуацией, - все, что ни делается - все к лучшему... По крайней мере, мы не только без проблем попадем в ООН, но и даже, возможно, встретимся с Санькой. Все складывается замечательно... так почему же меня не покидает это скверное предчувствие?..'.
| 12. ООН | |
Странствие Саньки и Крута к ООН проходило спокойно, можно даже сказать, обыденно и рутинно. Может быть, отчасти это объяснялось исчезнувшей угрозой рейда по их следам - ведь теперь случайно заслышанный собачий лай получил логичное объяснение. К тому же, в отличие от Скворца и Витеньки, приближавшихся к обсерватории с другой стороны, Санька не имела возможности близко познакомиться с местной фауной, немногочисленной в этом районе Сухого Бора. Зато аномалий здесь было хоть отбавляй, и Крут то и дело, замедляя шаг, с тайным вздохом проходил мимо прекрасных самоцветов, которые в иной ситуации не замедлил бы достать. Что поделать; на эту работу требовалось немало времени и опытный помощник, и если насчет второго Крут пожаловаться не мог, то вот свободного времени для ползанья по аномалиям у путников не имелось.
Однако, заметив очередной артефакт, Крут остановился, словно вкопанный. Санька, проследив за его взглядом, тоже встала, едва ли не открыв рот от изумления. Удивляться было чему: менее чем в сотне метров от компаньонов среди деревьев мерцал тусклым серовато-стальным свечением довольно большой артефакт. В том, что это самое что ни на есть настоящее аномальное образование, не свойственное Земле, сомнений быть не могло, и это понимал любой, лишь взглянув на невиданный объект. Полутораметрового диаметра шар покоился на земле среди деревьев; чем-то он смахивал на очень маленький кривун, но окрашен более однородно, без переливов, и обладал собственным мерцающим свечением, гораздо более ярким, чем кривуны.
Не сговариваясь, путники одновременно стали осторожно приближаться к артефакту, не забывая тщательнейшим образом проверять дорогу датчиками, и буквально через каждые два-три метра оглядывая окрестности с автоматами наготове. Таким образом, на то, чтобы сократить расстояние до загадочного объекта вдвое, потребовалось минут пятнадцать. За все это время артефакт не выказал признаков движения, и вообще не произвел никаких действий, если не считать его мерцающего свечения. Тем не менее, приближаться ближе полусотни метров путники не решились - слишком свежи оказались воспоминания о коварной 'Голубой Медузе'. Остановившись на почтительном расстоянии поодаль, сталкеры вполголоса, словно боясь разбудить неведомого исполина, заговорили о находке.
- Как ты думаешь, эта штука... - Крут хотел спросить 'опасна или нет', но вовремя сообразил о нынешней бесполезности подобных расспросов, и потому на ходу перестроился, - ...сколько оно весит?
Санька, если даже и догадалась об истинном интересе сталкера, не подала вида. Однако девушка отметила, что Крут сказал об объекте в среднем роде, памятуя об их недавнем разговоре. Действительно, непросто было бы однозначно отнести найденный объект к аномалиям либо к артефактам - он вполне мог оказаться и тем, и другим.
- Кто же его знает, - отозвалась она. - Может быть, почти ничего не весит, а может, несколько тонн.
- И что это такое, тоже остается только гадать, - в тон ей продолжил Крут, размышляя вслух. - По нашим меркам, это может быть, образно говоря, и воздушный шарик, и шар из чистого урана... В обоих случаях рванет от любого шороха, только с разным эффектом.
Помолчав с минуту, Санька спросила:
- И что? Ты вот так и оставишь его здесь? Даже не попытаешься подойти, не бросишь в него чем- нибудь, не стрельнешь, на худой конец? Ты ведь сталкер...
- А если эта штука опасна? - возразил ей Крут. - У меня есть и другие дела, кроме как глупо гибнуть у черта на куличках... Если я здесь костьми полягу, кто будет мою сестру выручать?
Крут умолк; Санька не проронила ни слова в ответ на эту тираду. Наконец, потупив взор, Крут нехотя сказал:
- А вообще-то, знаешь... Наверное, плохой из меня теперь сталкер. Старый я стал, что ли... Одно дело - из аномалий самоцветы таскать, а другое - когда встречаешься вот с таким... Это по молодости да по глупости люди лезут, сломя голову, к подобным вещам. Гибнут, калечатся, или ломают, портят - зачастую сами не ведая, что творят. Такие штуки - это и есть настоящая Зона, ее истинное лицо. И чем дальше, тем меньше я хочу иметь с ней дело. Я ведь, честно говоря, и не знаю о Зоне почти ничего, но, чую, однажды воздастся каждому по делам его...
Санька внимательно слушала, не перебивая и лишь изредка кивая. Как удивительно похоже на ее собственные думы звучали эти простые слова, выстраданные, выпестованные в течение долгих лет непростых взаимоотношений с Зоной! Санька уже слышала нечто подобное от майора Скворцова: впервые узнав о его сталкерском прошлом, она удивилась - очень уж не вязалось его прежнее занятие с нынешней должностью, почти противоположной по роду деятельности. 'Как же так случилось, - спросила тогда юная Санька майора, - что сталкер, вольная птица, романтик и свободный исследователь загадок Зоны вдруг стал этаким цербером, собакой на сене - и сам не гам, и другому не дам?'. Ответ она поняла не до конца, но, тем не менее, добросовестно запомнила.
- Видишь ли, Санька, - ответил тогда ей майор, - человек меняется, и меняется его отношение к окружающему. Давно, когда Зона только-только начинала исследоваться, сюда действительно тянулись романтики - люди увлеченные, бескорыстно жаждавшие познать новое, неведомое и сокрытое. Это были настоящие сталкеры, в полном смысле этого слова; они работали бок о бок с учеными, помогали по мере сил военным, жили одной общей идеей - открыть для людей эту новую Америку. Но... Прошло время, и на смену бескорыстным энтузиастам пришли гастарбайтеры, предпочитающие твердое вознаграждение за свою работу. Нынешний сталкер больше интересуется ценами на артефакты, а не причинами и закономерностями их появления. Это уже не турист в девственной глуши, а коммерсант на обочине оживленной автострады, торгующий дровами для барбекю... последним, что осталось от некогда прекрасного леса. Я молчу уже про наемников - кстати, даже слово говорит само за себя. Так что, на мой взгляд, сейчас самое время максимально оградить контакты людей и Зоны, и вообще свернуть активное ее исследование, оставив только мониторинг. А то, увы, пока что изучение очень дорого обходится людям, даже учитывая потрясающие результаты...
- Дядя Андрей, - уточнила Санька, - вот ты провел параллель с Америкой. Насколько та ситуация напоминает нынешнюю? Что, в Зоне есть свои индейцы, которые могут пострадать от необдуманного вмешательства?
- Те верно уловила смысл сравнения, - усмехнулся майор, одобрительно потрепав Саньку по волосам. - Да, очень вероятно, что люди, бездумно хозяйствуя в Зоне, разрушают что-то большое, что они даже не в состоянии понять и оценить. Но меня, честно говоря, беспокоит не это. Понимаешь... Узнавая о Зоне все больше и больше, я начинаю думать, что еще неизвестно, кто кого открыл. Может быть, на самом деле индейцы - это мы... Вот поэтому, ради блага самих же людей, я всячески ограждаю их от возможного глупого самоуничтожения.
С тех пор Санька неоднократно возвращалась мыслями к этому разговору, сравнивая с ним, как с неким эталоном, высказывания о Зоне окружающих людей. Она заметила интересную закономерность - чем больше человек знал о Зоне, чем продолжительней он общался с ней, тем осторожней и почтительней
