Любовь Федоровна Воронкова
Синее облачко
Синее облачко
Колхозницы собрались в рощу за вениками. Мать сказала Маше:
— Поедем с нами в рощу, поможешь нам веников наломать.
Маша проворно забралась в телегу. Настя, бригадир, дёрнула вожжи, и лошадка побежала рысью по мягкой дороге — через жаркое поле, через светлый луг, через чёрный пар — в зелёную берёзовую рощу.
В роще колхозницы разбрелись во все стороны, пошли резать берёзовые ветки на веники. А Маша пошла вместе с матерью. Какие ветки пониже росли, те и ломала.
Вдруг Маша закричала:
— Мама, мама, посмотри — на полянке синее облачко лежит!
Но мать была далеко от полянки и не видела синего облачка.
— Мама, поди сюда, посмотри! — опять закричала Маша. — Прямо настоящее синее облачко на полянке лежит!
— Некогда мне, — ответила мать. — Вот когда веников наломаем, тогда посмотрю.
А на полянке и правда словно синее облачко лежало. Это цвела здесь травка-дубровка — густо-густо цвела, раскрыв все до одного свои маленькие яркосиние цветочки.
— Ладно, ладно, — улыбнулась Маша. — Вот когда наломаем веников — приведу маму и скажу: мама, смотри, вот оно, синее облачко!
Хорошо было в зелёной берёзовой роще! И солнце не пекло, и трава стояла свежая, и солнечные зайчики дрожали на белых стволах, на густых берёзовых листьях.
Колхозницы носили охапками срезанные ветки и клали в телегу. И Маша носила свои охапки, а пахучие листья щекотали ей шею и щёки.
Но вот и телега полна. Целый воз нарезали веников.
— Поедемте скорее домой, — сказала Настя-бригадир, — а то на небе тучки собираются.
— Поедемте, — сказала и Машина мать.
Но Маша закричала:
— Мама, подожди! А пойдём же, я тебе синее облачко покажу — тут совсем недалечко.
— Ну, пойдём, — согласилась мать, — пока воз увязывают…
Колхозницы стали увязывать воз, чтобы не развалился доро?гой. А Маша взяла мать за руку и повела её на ту полянку, где лежало синее облачко. Но глядит, глядит Маша — полянка из-за берёзовых стволов видна, а синего облачка нет. Вышли на полянку.
— Ну, где же твоё облачко? — спросила мать.
Маша и сама глядела вокруг и думала: а где же оно? Вот тут, около этих трёх берёз, густо-густо цвели яркосиние цветочки. Разве кто-нибудь пришёл и оборвал их?
— Приснилось тебе твоё облачко, — сказала мать. — Пойдём скорее, вон какая туча повисла, сейчас дождь пойдёт!
Маша ехала домой на возу берёзовых веток и всё удивлялась: а кто же это пришёл на полянку и все синие цветочки оборвал? Куда же делось её синее облачко? Ведь там, на полянке, даже и трава примята не была!
Маша-то была недогадлива. Посмотрела бы получше — увидела бы: никто не рвал травки-дубровки, никто не уносил с полянки синих цветов. Но когда туча надвинулась на солнце, травка-дубровка закрыла свои маленькие цветы. Может, она думала, что уже ночь наступила. А может, боялась, что дождь в цветочках пыльцу намочит. Но закрыла свои цветы — и исчезло с полянки синее облачко. А когда взошло наутро солнце и поднялось над лесом, травка-дубровка снова их открыла и синее облачко снова зацвело на полянке.
Оно и сейчас там цветёт, только Маша этого не знает. Потому что роща далеко: за жарким полем, за светлым лугом, за чёрным паром… И если пойдёшь туда одна, то заблудишься.
Катины бусы
Катя очень любила купаться. Но плавала она только у бережка. Здесь вода просвечивает до самого дна, а на дне — чистый песочек, да камешки, да маленькие рыбки играют.
У того берега вода тёмная. Там растут лохматые водоросли и шевелятся в воде.
И жёлтые кувшинки — речные цветы — растут, но Катя боится подойти к ним. Кто там живёт, в тёмной воде? Кто в лохматых водорослях прячется? Не видно ничего.
Один раз подружки позвали Катю:
— Поплывём подальше! Не бойся!
Катя поплыла. Но испугалась и вернулась к берегу. А когда вылезла на берег, то схватилась за шею:
— Ай, девочки, мои бусы в реку упали!
Все стали искать Катины бусы. Они были красивые, красные, и каждая бусинка светилась насквозь.
Но бус у берега не было. А дальше Катя искать не стала:
— Пусть их лежат на тёмном дне. Ни за что туда не полезу. Там всякие травы растут и в воде шевелятся. А в тех травах почём я знаю кто?
Прошло много дней. Может быть, неделя, а может, и две. На реке, на электрической станции, стали чинить плотину. Подняли в плотине затворы. Река зашумела, забурлила, хлынула вниз и пошла по своему руслу. Запруда становилась всё мельче да мельче, а в иных местах выступило дно из-под воды. Прибежали девочки купаться, а вода в реке им по колено!
Тут Катя и увидела свои красные бусы. Они запутались в мохнатой речной траве.
А на реке уже было много народу. Все колхозные ребятишки прибежали сюда, и маленькие и большие. Они бегали по сырому дну, шлёпали босыми ногами по мелкой воде, шарили под камнями — ловили рыбу. Прямо руками хватали краснопёрых окуньков и серебристых плотичек и бросали их на берег, в траву. А потом подбирали и клали в мешки и ведёрки.
— Ребята, — сказала Катя, — достаньте мне кто-нибудь мои красные бусы! Вон они, среди реки, в траве лежат.
