Через несколько секунд раздался стук в дверь.
— Люси? Ты проснулась? Возле дома стоит чужая машина. У нас гости?
Люси открыла дверь.
— Джеймс приехал, — сказала она.
На лице дяди Уильяма без труда можно было прочесть удивление.
— О, так это его машина? — Он смотрел мимо Люси. — Привет, Джеймс, как поживаешь?
Эти двое мужчин так и остались почти чужими друг другу. Две недели пребывания Джеймса в доме Люси должны были познакомить семейство Грей с ее будущим мужем, но все получилось как раз наоборот — не они узнали о нем что-либо, а он о них. Он умел быстро понимать, что к чему, постигать мысли других людей, разгадывать подоплеку любого запутанного дела. Так что ему понадобилось совсем немного времени для того, чтобы раскрыть их семейную тайну.
Джеймс им не понравился. Он был городским, а следовательно, почти иностранцем, то есть человеком, который думал и поступал совсем не так, как они, деревенские жители, степенные и неторопливые, привыкшие долго размышлять, прежде чем прийти к какому-либо выводу. Возможно, они надеялись, что Люси выберет себе в мужья человека под стать им и уж, конечно же, не такого, как этот умный и беспокойный чужак.
Глядя на то, как мужчины пожимают друг другу руки, Люси совершенно неожиданно для себя уловила определенное сходство между Джеймсом и своим дядей. Они были примерно одного роста, оба высокие, широкоплечие и узкобедрые. Однако в Джеймсе чувствовалась какая-то скрытая сила, которая отсутствовала в Уильяме Грее.
— Мне очень жаль, что с вашим сыном случилась такая трагедия, — произнес Джеймс. — Должно быть, вы страшно тревожитесь.
Уильям Грей кивнул с таким видом, что Люси сразу стало ясно: дядя возмущен тем, что Джеймс обсуждает состояние его сына. Он явно не желал говорить об этом с незнакомцем, пусть тот и женился на Люси и оказался, таким образом, формальным членом их семьи.
— Ага, — коротко откликнулся он, тут же сменив тему. — А Люси сказала нам, что вы на неделю поехали в Гаагу.
— Да, там слушается дело в комиссии по правам человека, — сказал Джеймс. — Но неожиданно выяснилось, что кое-какие обстоятельства требуют дальнейшего расследования, и противная сторона должна представить в суд дополнительные документы. Так что мне придется туда вернуться через месяц- другой. Если повезет. Европейская законодательная машина работает так медленно, что в ближайшее время вряд ли удастся втиснуть новое заседание в график судебных разбирательств.
— Сдается мне, законники всегда чертовски неповоротливы, — сказал Уильям Грей.
Джеймс холодно улыбнулся.
— Боюсь, что да.
И снова Уильям Грей сменил тему разговора.
— Вы уже ели? А то я как раз собирался заняться ужином — Милли оставила для нас кастрюлю с жарким в духовке. Ничего особенного, конечно, всего лишь цыпленок с овощами, но хватит на всех, а жена, моя, должен вам заметить, отличная стряпуха.
— Спасибо, с удовольствием, — сказал Джеймс, но не успел Уильям спуститься по лестнице, добавил: — Знаете, у меня в Лондоне никаких дел до конца этой недели, поэтому я хотел бы остаться здесь, если, конечно, не очень вас побеспокою. Мне совершенно ясно, что Люси не захочет уехать, пока Дэвиду плохо, а поскольку она так угнетена, я чувствую, что мне следует побыть рядом с ней. Но я отлично понимаю, что сейчас вам не до меня, и не хочу быть вам в тягость. Так что, может, нам с Люси перебраться в деревенский трактирчик? Помнится, у них была пара комнат для гостей.
Уильям Грей нахмурился:
— Мы не можем позволить вам с Люси так поступить! В деревне начнут трепать языками! Нет, парень. Лучше останьтесь-ка здесь. У нас полно места.
— Спасибо, — вежливо ответил Джеймс. — Наверно, вы правы. Если мы остановимся в другом месте, могут пойти кривотолки. Но я постараюсь быть вам полезным — например, я могу и готовить, и стирать, и пылесосить или кормить скотину, если только вы покажете мне, как это делается. — Он улыбнулся. — Но должен вам сказать, что кровать в этой комнате маловата для двоих!
От этих слов щеки Люси стали пунцовыми.
Уильям Грей окинул взором кровать и состроил гримасу.
— Вы правы, маловата! Но это поправимо. Здесь хватит места для второй кровати, а в свободной комнате как раз есть еще одна — ею давненько не пользовались, но мы ее просушим пару часиков перед камином, а потом вы сдвинете их обе вместе. Ну как, идет?
Чтобы не издать крик протеста, Люси пришлось прикусить язык.
Да и что ей оставалось? Джеймс отлично знал: пока в комнате дядя, она не посмеет ему возразить.
Он дерзко улыбнулся Уильяму Грею.
— Спасибо, просто отлично! Давайте я помогу вам принести кровать.
— Хорошо, а то матрас действительно очень тяжелый, и мне одному не справиться. А ты, Люси, займись камином, смотри, он уже почти потух.
Мужчины вышли из комнаты, а Люси аккуратно сгребла в сторону пепел и угли, выбрала пару поленьев из плетеной корзины, что стояла у очага, и положила их за решетку, после чего взяла старые кожаные мехи, висевшие на крючке над камином, встала на колени и начала раздувать огонь, уже совсем было погасший. Мужчины вернулись как раз в тот момент, когда голубоватые языки пламени вновь устремились вверх, а на сухих потрескивающих поленьях выступили янтарные капли смолы.
Люси поставила перед камином тумбочку, к ней прислонила на безопасном расстоянии от огня матрас, а мужчины установили кровать. Комната постепенно наполнялась теплом.
— Ну вот, — удовлетворенно кивнул Уильям Грей. — Люси знает, где у моей жены хранится белье. А я погляжу, как там жаркое. Давай, Люси, одевайся, и приходите ужинать. Жду вас через десять минут.
Он ушел, и Люси снова занервничала — теперь она осталась наедине с Джеймсом, который растянулся на кушетке и, подперев голову руками, лениво на нее поглядывал.
— Почему бы тебе не спуститься и не выпить перед ужином? — спросила Люси.
Джеймс усмехнулся.
— Лучше я посмотрю, как ты одеваешься.
Она сердито заметила:
— Но я не хочу, чтоб ты на меня смотрел!
— Понимаю, — протянул он.
— Так что, я уже не имею права и на минуту остаться одна? — Люси схватила свои вещи и устремилась к двери.
— Куда ты? — Джеймс преградил ей путь. Он не скрывал своего недовольства, и она выпалила:
— В ванную комнату!
Джеймс вырвал у нее из рук одежду.
— Ты, конечно, можешь идти в ванную, но одеваться изволь здесь.
— Ну к чему тебе все это? — Глаза девушки горели. — Ты тысячу раз видел, как я раздеваюсь и одеваюсь. Так зачем именно сейчас на этом настаивать?
Джеймс усмехнулся:
— Именно сейчас? Потому что именно сейчас ты так этому сопротивляешься.
Люси прикусила губу, а Джеймс продолжил:
— Когда мы только поженились, ты была очень стеснительной и зажатой, но мы благополучно миновали этот этап, не так ли? На протяжении многих месяцев ты нисколько не возражала против того, чтобы я любовался тобой обнаженной, и перестала краснеть, видя таким же меня. А теперь, когда ты вернулась сюда, все начинается сначала. И мы оба знаем, почему, не так ли?
Нет, она просто не в силах больше это выносить, и, сорвавшись с места, Люси пробежала мимо
