раздулся, как у клопа. Всю закусь с непонятными названиями они щедро запивали корейскими напитками, впрочем, отдавая предпочтение жень-шеневой водке.
- Знаешь, Штирлиц, - с набитым ртом проговорил Борман. - Мне начинает нравиться в Корее.
- Еще бы! - ответил Штирлиц. - Разве бы я посоветовал тебе что-то плохое? Слушай, Пак!
- Да, товарищ Штирлиц!
- Не пойми меня превратно, но я хочу выпить за здоровье Великого вождя Президента Ким Ир Сена! - Штирлиц поднял рюмку.
- Спасибо! - взволнованно воскликнул Пак. - За это только стоя!
Они встали и, со звоном сдвинув большие рюмки, выпили стоя.
- Хорошо пошла! - выдохнул Штирлиц. Его глаза светились молодым задорным блеском. Но из присутствующих один только Борман догадывался, что это предвещает.
- Еще по одной за то же самое! - сказал разведчик, подливая корейцу полную рюмку. - Отказываться выпивать за Ким Ир Сена нельзя! А теперь - за Корею единую и неделимую, от моря и до моря!
Кореец Пак склонился к уху Петрова.
- Похоже, товарищ Штирлиц проникся духом идей чучхе и вполне готов к встрече с Великим вождем.
Петров осоловевшими глазами повел на Штирлица, пытаясь определить, действительно ли он проникся духом идей чучхе, потом кивнул.
На десерт принесли огромный торт, весь залитый кремом, по его краям вились замысловатые иероглифы, а в центре стояла шоколадная фигурка Ким Ир Сена.
- Этот торт называется 'Корея'! - объявил Пак. - Подается только самым дорогим из 'дорогих товарищей'!
- Чрезвычайно аппетитный торт, - добавил Петров и потянулся за фигуркой Ким Ир Сена. - Мне довелось попробовать такой только один раз...
Петров ухватил жирными руками Великого вождя за ноги, поднес ко рту и с треском откусил вождю голову. Штирлиц, который сам любил шоколад, рассвирепел.
- Ах ты скотина! Откусывать голову Великому вождю товарищу Президенту Ким Ир Сену! Пак, это ж святотатство! У, гад!
И Штирлиц, перегнувшись через стол, дал представителю посольства в измазанную шоколадом физиономию. Петров повалился на пол вместе со стулом.
- Я, собственно, не понимаю... - Петров, хватаясь за скатерть, сделал попытку подняться, но Штирлиц уже выскочил из-за стола.
- Он не понимает! - с благородным негодованием вскричал разведчик и, схватив Петрова за волосы, дал ему в живот.
Кулак разведчика был подобен молоту, Петров поперхнулся. Следующий удар по наковальне в пах заставил Петрова согнуться пополам. Штирлицу оставалось только развернуть бедного дипломата и наподдать ногой под зад так, чтобы советский представитель пролетел по залу, сбил с ног официанта и угодил головой в кастрюлю синсолло на одном из столов. Так Штирлиц и сделал.
Сидящие за столом корейские 'дорогие товарищи' вскочили и, без расспросов, начали бить Петрова. Официант, сбитый во время полета, облил других 'дорогих товарищей'. Здесь начали бить официанта. Очень быстро две группы дерущихся перемешались и начали бить друг друга. Все, как один, корейцы изображали из себя каратистов, высоко подкидывали ноги и издавали дикие вопли.
Через секунду весь зал был вовлечен в свирепую драку.
- Я так и знал, - сказал Штирлиц пьяному Паку. - По этим ресторанам ходят одни драчуны, и всегда какой-нибудь козел начинает драку. Как ты думаешь, Пак, надо их разнять?
- У... - промычал Пак в ответ что-то неразборчивое, очевидно, по-корейски, и упал под стол.
Штирлиц схватил костыль и бросился в толпу. Раздавая удары костылем налево и направо, от которых корейцы падали, как перезревшие груши с яблони, Штирлиц проложил себе дорогу и проник на кухню. Костылем отодвинув в сторону ни в чем не повинного повара в белом колпаке, русский разведчик обнаружил на столе точно такой же торт под названием 'Корея'.
Он бережно взял фигурку Ким Ир Сена и, вспомнив анекдот про Чебурашку и крокодила Гену, откусил вождю ноги по самую голову.
Глава 8
'Приедет Штирлиц и все сделает'
Утром Штирлиц проснулся в своем гостиничном номере бодрым и свежим, ощущая, что вчерашняя разминка пошла организму исключительно на пользу. Он снова чувствовал себя молодым, как будто бы вернулся в сороковые годы, в Рейх, где вокруг были одни враги и надо было быть собранным, внимательным и готовым дать кому-нибудь в нос. Возникло даже ощущение, что сейчас откроется дверь, и в комнату войдет, поблескивая очками, папаша Мюллер...
Открылась дверь, и в комнату вошел Пак Хен Чхор, весь какой-то помятый, с красными глазами.
- Товарищ Штирлиц, - объявил он. - Пора ехать к Великому вождю Президенту Ким Ир Сену.
- Отлично, - сказал Штирлиц, разминая кости. - Слушай, будь другом, разбуди Бормана, а то он спит как из пушки, да еще храпит, гад! Опохмелиться, кстати, не желаешь? Я вчера прихватил из ресторана неплохой ликер.
- Спасибо, - благодарности Пака не было границ. Он подскочил к столу и приник к горлышку бутылки, чувствуя громадное облегчение. - Это вы грамотно прихватили, а то у нас до двух часов спиртное не купишь.
Пак сделал еще два глотка и посмотрел на Штирлица.
- Какие у вас мускулы, товарищ Штирлиц! - с уважением протянул он. - А по внешнему виду не скажешь, что вы такой качок!
- Это от того, что веду здоровый образ жизни, - похвалил себя Штирлиц и изрек философски. - А внешность, она всегда обманчива!
Через полчаса их везли на той же 'Чайке' к Ким Ир Сену. Машина промчалась по улицам Пхеньяна, выехала за город и, не встречая ни единой машины, помчалась, как стрела. По краям дороги через каждые сто метров стояли корейские солдаты, похожие, как из одной яйцеклетки.
Десять минут быстрой езды, и 'Чайка' въехала на огороженную тройным забором с колючей проволокой территорию, где, утопая в зелени, виднелся трехэтажный особняк.
Дорогих гостей вывели из машины, и они тут же оказались в окружении откормленных охранников в бронежилетах и с автоматами.
- Извините, Штирлиц, - сказал Пак, - но перед тем, как мы войдем к Великому вождю, вас должны будут обыскать.
- Что! - возмутился русский разведчик, поднимая костыль. - Меня обыскивать?
Пак опасливо покосился на страшное орудие Штирлица.
- Товарищ Штирлиц, я вас прошу! Так положено!
- Я входил без всякого обыска к Гитлеру, Сталину, Хрущеву и Брежневу!
- О! Ну, тогда хотя бы выверните карманы.
- Пожалуйста, - Штирлиц сплюнул и с презрением вывернул карманы, из которых посыпались стрелянные гильзы, рулон туалетной бумаги, два любимых кастета и незаменимый гаечный ключ, которым Штирлиц вскрывал пивные бутылки.
- Очень хорошо, - удовлетворился Пак и подал охране знак. Пропустить!
Охрана расступилась, и друзья прошли в дом.
- Штирлиц, мне тут не нравится, - тихо сказал Борман, ковыряя в покрасневшем носу.
- Мне тоже не нравится, - согласился Штирлиц. - Но мы идем в гости, а в гостях принято кормить. Когда я ходил к Брежневу, для меня накрыли такой роскошный стол! Кстати, Борман, не забудь поцеловать Ким Ир Сена.
- Зачем? - с отвращением передернулся Борман.
- У них, в высших кругах, так сейчас стало принято, целоваться!
Советских разведчиков ввели в огромный светлый зал. В центре, окруженный товарищами, стоял Великий вождь Президент Ким Ир Сен. Знаменитый корейский революционер, отец идей чучхе был в очках, в строгом черном френче и мешковатых брюках.
Борман, раскинув руки для объятий, полез целовать Ким Ир Сена. Президент испуганно отшатнулся, на
