— Да, рыбаки мы с тобою, надо признаться, неважные, — вздохнул Крутиков и кивнул в сторону: — Зато тому вон везет, как черту.
Только тут Брагин заметил возле берега, метрах в тридцати от них, небольшую лодку и сидящего в ней рыбака. Стал наблюдать за ним. Не прошло и минуты, как рыбак вскинул удилище: на леске серебряным колечком заблестела уклейка. Едва он успел отцепить рыбу, как потянуло другую леску. На этот раз на дно лодки упала приличная сорожка. От зависти у Брагина засосало под ложечкой.
— Кто это? — поинтересовался он.
Крутиков покосился на рыбака:
— Дудин Иван Ильич, колхозный пасечник. В прошлом незаменимый лодочник. Царь реки, так сказать. — Он подмигнул Брагину. — Пойдем-ка поинтересуемся, на что он ловит. Авось повезет и нам.
…Услышав приветствие, рыбак сложил снасти и подплыл к уберегу. Лет ему было пятьдесят, высок, худощав. Невыразительное, простоватое лицо с небольшими светло-голубыми глазами, плохо выбритые щеки.
— Ну, и подсекаете вы рыбешку, Иван Ильич! Аж завидки берут, — начал разговор Крутиков, приставляя к папиросе рыбака зажигалку.
Лодочник улыбнулся, обнажив неровные редкие зубы.
— А они, как бы это сказать, по знакомству мне попадаются. Выслуживаются, значит.
— Сказали бы хоть, на что и как ловите?
— Может быть, и скажу.
Все трое уселись на песок.
— Ну, как дела у вас в Крутовке? Какие есть новости, приключения? — спросил Крутиков, пуская кольца дыма.
— Да у нас-то ничего, — отмахнулся лодочник, — а что до приключений, так они небось чаще у вас случаются.
— Не говорите, Иван Ильич, — вздохнул Крутиков.
— И что за наваждение, — возмущенно произнес Дудин. — Живешь, будто хорошо. Все равно нет-нет да и выкинут штуку. — Он многозначительно помолчал. — Не нашли еще тех-то?
— Ищем! — ответил начальник угрозыска.
Лодочник сочувственно закивал головой.
— Видать, важные птицы, — сказал в раздумье, — не раз, наверно, сидели за решеткой. Знаем мы этих прохвостов. Отсидят положенное и домой. Им бы за ум взяться. Ан нет! Их все в болото тянет.
Крутиков вскинул брови:
— Вы бы яснее говорили, Иван Ильич.
Бросив на песок окурок, лодочник наклонился к капитану и чуть тише, чем разговаривал только что, произнес:
— Не хочу я вас уму-разуму учить. Зачем мне это? Но вот взять хотя бы соседа моего Тишку Краснова…
— Разве он вернулся?
— То-то оно и есть. Три месяца, как вернулся. А вот котелок, говоря по-рыбацки, все на тех же углях варится.
— Что вы имеете в виду, Иван Ильич? — спросил Крутиков, краем глаза посмотрев на Брагина: само собой — слушает, хоть и виду не подает.
— Тут, может, ничего и нет особенного, — пожал плечами Дудин. — Да вот только нехорошо как-то получается. Не успел человек за порог тюрьмы ступить, а уже с подбитым глазом ходит.
— Подрался, наверное, где-нибудь, — вмешался в разговор Брагин.
— Что-то вроде этого. — Недельку тому назад он исчез куда-то. Жена его всю ночь по деревне искала. А он вернулся на рассвете исцарапанный весь да избитый. — Лодочник зашнуровал ботинок и, махнув в досаде рукой, добавил:
— Да пропади он пропадом. Мне что — детей, что ли, с ним крестить.
Покашливая, он поднялся:
— Пойду, пожалуй. А то обидятся рыбки. — Прежде чем сесть в лодку, Дудин обернулся: — На пареный горошек ловлю. Попадаются…
Переглянувшись, Брагин с Крутиковым тоже встали и направились к костру.
Дом Красновых находился на краю деревни.
Брагин и Крутиков зашли в небольшой, чисто убранный двор, где их встретила хозяйка. Это была маленькая, худенькая женщина, не по годам морщинистое лицо которой говорило о выпавших на ее долю тяжелых испытаниях. Увидев человека в милицейской форме, она побледнела, растерянно опустила руки.
— Мы хотели бы поговорить с Красновым. Где он? — обратился к ней Крутиков.
Женщина показала рукой на сарай:
— Там отдыхает…
Краснов лежал на топчане и курил. Искоса посмотрев на вошедших, бросил папиросу в стоявшее возле топчана ведро и нехотя сел. Взгляд Брагина сразу же упал на густую русую бороду и огромный синяк под глазом. Краснов, видимо, уловил этот взгляд. Его руки нервно задвигались. На них тоже виднелись синяки и ссадины…
— Что же это ты, Краснов, — укоряюще сказал Крутиков, — вернулся в родные края и до сих пор не удостоишь нас своим посещением. Порядок-то соблюдать надо, а?
— Виноват, начальник, — нехотя улыбнулся тот, — собирался к вам, да вот вы опередили чуток. Никак не могу прийти в себя. Что ни говори, а все-таки семь годиков отбухал. От звонка до звонка.
— Говорят, в город-то часто ездишь. Мог бы заодно и к нам заглянуть. — Капитан испытующе посмотрел на Краснова. Тот сразу помрачнел.
— Ты меня знаешь не первый год, начальник, — произнес глухим голосом. — А раз так, то говори сразу, зачем пришел?
Брагин словно ждал этого вопроса.
— Вы были в городе в ночь на седьмое августа? — спросил, глянув в упор на Краснова.
— Да, был.
— Где именно?
— У своего дяди Кузьмина Сергея Ивановича.
— С каким-нибудь делом?
— Нет, у него были именины.
— Его адрес?
— Улица Пушкина, дом девять, квартира пять.
— Кто еще там был?
— Его знакомые. Я их не знаю.
— Во сколько ушли от Кузьмина?
— Около двенадцати ночи.
— Шли пешком?
— Нет, ехал на велосипеде.
— Во сколько вернулись домой?
— В четыре утра.
— Так поздно?
Краснов был спокоен. И тем не менее рука его потянулась к пачке с папиросами. Он прикурил, посмотрел на свои ободранные руки и сказал:
— Упал я в поле. Когда домой возвращался.
— Где ваш велосипед?
Краснов пожал плечами:
— Не знаю. Помню, заходил в какую-то лесопосадку. Может, там и оставил.
