Краснов, конечно, притворялся. По всему было видно, что разговор со следователем озадачил его, заставил по-иному оценить свое положение.
— Так вот. Я вернулся в деревню около четырех утра. Все еще спали. Когда я проходил по улице, где находится дом Дудина, то увидел: из его калитки вышел человек. Он заметил меня, растерялся, хотел повернуть обратно, но потом остановился и стал прикуривать, стараясь не показывать лицо. Постоял с минуту и ушел в сторону реки… Кажется, я узнал его. Там, в зоне, был Васька. Авторитетный очень. Фамилия его…
— Бодяга? — подсказал Брагин.
— Точно, Бодяга…
После тренировки Брагин принял горячий душ, оделся и, сложив в чемодан боксерские перчатки, вышел на улицу. На него дохнуло свежим, чуть прохладным воздухом.
— Добрый вечер! — услышал он знакомый голос и повернулся. Перед ним, улыбаясь, стояла секретарша Ира, разгоряченная и взволнованная. Густые волосы были красиво заправлены назад. Ярко- голубой спортивный костюм плотно облегал тонкую, стройную фигуру. В руке она держала книжку.
Следователь удивленно вскинул брови.
— Ира? Добрый вечер! Ты откуда?
Ира показала рукой на верхний этаж спортпавильона.
— Оттуда…
— А чем ты занимаешься?
— Я? — Румянец на щеках девушки стал еще гуще. — Художественной гимнастикой. А вы, Андрей Павлович? Боксом?
— Бокс — это прошлое! — вздохнул Брагин. — В двадцать девять его называют просто: отдыхом на полу ринга. Ты домой? Позволишь проводить?
— Конечно!
Они шли медленно, словно вымеривая каждый шаг. Небо по краям было стянуто темными облаками и лишь над самой головой, в просвете, усеяно яркими, чуть мигающими звездами.
— Похоже, ты никогда не расстаешься с ней… — чуть шутливо заметил следователь, показывая на книжку.
— А-а, — улыбнулась Ира, — я только что взяла ее у одной девушки. — Она открыла книжку и, как-то загадочно взглянув на Брагина, прочитала тихо:
— Франческо Петрарка… Мне так нравятся его стихи! Впервые я читала их, когда училась в десятом классе. Вы знаете, я проплакала всю ночь… А вам, Андрей Павлович, вам его стихи нравятся?
— Нравятся, Ира. — Он тихонько взял книжку из рук девушки. — Поэт вложил в них всю душу…
— Какой это был удивительный человек, правда? А его любовь к Лауре… Как вы думаете, Андрей Павлович, почему она не стала взаимной?
— Право, не знаю. Об этой женщине мало известно. Возможно, она не поверила в большую любовь поэта. Или просто предпочла остаться верной другому. Как наша пушкинская Татьяна…
Он перевернул страницу и поднес книжку к лицу:.
Брагин закрыл книжку и, задумавшись, отдал ее девушке. Он вспомнил тот вечер… Прекрасный летний вечер. Озаренные призрачным светом улицы, полную луну, висевшую над крышами, как большой перезревший апельсин, нежное звучание гитары из открытого окна. И она, маленькая в легком белом платье, точно бабочка, порхающая в ночном полумраке.
В тот день оба получили назначение в прокуратуру, в разные города, правда. Это немножко огорчало, но Юлия была просто неузнаваема. То она пряталась от Брагина за деревья, что попадались на пути. То начинала делать ему забавные прически. То принималась танцевать посреди улицы, заставляя его насвистывать вальсы Штрауса.
Он вспомнил, как Юлия подбежала к небольшому озеру в парке и озорным голосом приказала:
— А ну-ка, Стенька Разин, возьми и брось меня в холодные волны!
Он подхватил ее на руки и крепко прижал к себе. Пальцы чуть дрожали, ощущая тепло резвых девичьих ног.
— Нет, не брошу, — сказал он. — Ты нужна мне. Нужна, слышишь?
— Как будущий коллега? — Юлия нарочно состроила обиженную мину.
— Нет, как жена.
— Тогда не бросай, — шепнула она и прильнула к его губам…
А потом эта смерть, бессмысленная, жестокая. Ехавший в автомобиле лихач сбил ее, когда она возвращалась из института. Негодяй оставил девушку умирающей на асфальте и скрылся…
— Вы думаете о чем-то? — услышал Брагин вопрос Иры, и воспоминания рассеялись, оставив лишь чуть щемящую боль в сердце.
— Ничего, Ирочка… Извини, пожалуйста, — растерянно сказал он и взял девушку под руку.
— Скажите, Андрей Павлович, работа следователя вам нравится? — спросила Ира, чуть замедляя шаг. Она начала работать в прокуратуре недавно и училась заочно на юридическом факультете.
Брагин кивнул и тоже заметно сбавил шаг. На его лице появилась улыбка.
— Когда-то я плавал на сейнере, Ира… И ты знаешь, никогда не думал, что между профессией моряка и профессией следователя может быть что-то общее.
— А разве это и в самом деле так?
— Представь себе, да. Бывало, заштормит море, так тебя потреплет, что начинаешь мечтать о береге, о суше. А придешь в порт, побудешь пару дней на берегу, уже становится не по себе. Опять в море, опять к кораблям тянет. Вот так и работа следователя. Набегаешься иногда, устанешь до чертиков — идешь к прокурору отпуск просить. А проведешь несколько дней в ленивом блаженстве — начинаешь вдруг чувствовать неодолимую скуку. Словно не хватает чего-то…
Они помолчали немного.
— Ну, а тебя, Ира, — повернулся Брагин к девушке, — что тебя влечет к нашей профессии?
— Меня? — задумалась она. — Трудно ответить… Сначала была красивая мечта. Ну, романтика, что ли? А теперь вот приглядываюсь потихоньку… Наблюдаю за вашей работой…
Она хотела сказать еще что-то, но вдруг вздрогнула и инстинктивно прижалась к Брагину.
Перед ними, преградив дорогу, стояли двое. Один высокий, худощавый. Другой — небольшого роста плотный крепыш с маленьким приплюснутым носом. Оба в рабочих спецовках, на плечах — полевые сумки. По их виду и выражению лиц Брагин понял: после работы хватили по маленькой и решили отправиться на поиски приключений.
— Что, ребята, стало тесно ходить по тротуару? — заметил он им.
Маслянистые немигающие глаза крепыша без стеснения оглядели Иру с ног до головы.
— С такой красоткой без уплаты дани не пропустим, — сказал он, переводя взгляд на Брагина.
