спит?',- удивился Никита и стал потихоньку забирать в сторону кустов. Вариантов было немного: либо ест и пьет во время коротких отлучек, а спит…по мере необходимости, либо сегодня произошла замена игроков – один гуманоид сменил другого, либо метаболизм этих существ настолько далек от человеческого, что строить предположения и гипотезы бесполезно.
На появление 'пьяного' Чужой не среагировал, тень по-прежнему затемняла густые зеленые насаждения. Приближаясь к темному пятну на кустах и стараясь смотреть исключительно под ноги, Никита засунул руку в висящую на боку сумку, нащупал пистолет и судорожно стиснул его рифленую рукоять. Стало страшно. Еще пару мгновений назад Селин был спокойным, словно нанюхавшийся эфира удав, сейчас же сердце буйным пациентом клиники для умалишенных колотилось о решетки ребер, по спине стаями бегали крупногабаритные мурашки, на лбу появились бисеринки пота. Приток адреналина самостийно активизировал некоторые Никитины таланты – он почувствовал, что 'видит' окружающее пространство без помощи органов зрения, воспринимая ауры живых существ и – чего ранее не наблюдалось – энергетические составляющие предметов. И 'видел' Чужого очень четко, будто картинку на экране японского телевизора. Похоже, он овладел новой формой 'пестровидения', перескочил на следующую ступень магических (или каких там?) умений.
Вот что значит стресс.
От волнения и страха Никита, чуть не забыл все свои задумки, едва не вытащив пистолет и не начав палить в Чужого почем зря. Однако вовремя спохватился и, уже находясь в непосредственной близости от кустов, отпустил рукоять пистолета и схватился за шокер. Еще два шага, и Селин резко выбросил руку с зажатым в ладони шокером в направлении головы Чужого.
В последний момент маг, очевидно, что-то почувствовал или предугадал – его голова дернулась, балахон колыхнулся, но было поздно. Что бы там не пытался сделать Чужой, Никита оказался быстрее.
Разряд.
Еще разряд.
На канале 'пестровидения' темная фигура мага покрылась багровыми всполохами.
Никита отпрыгнул от противника, выхватил из сумки пистолет и, на всякий случай, приготовился… дать стрекача. К счастью, приготовления пропали втуне – ни убегать, ни отстреливаться ему не пришлось. Не издав ни звука, Чужой закатил глаза и опустился на землю. Не упал, не опрокинулся, не грохнулся, не сверзился, а именно опустился сдутым воздушным шаром. Мягко и аккуратно, словно манерная дамочка от переизбытка чувств.
– А я боялся,- криво ухмыльнулся Селин, но тут же подобрался. А вдруг, сволочь хитрая, прикидывается? Может, сильный разряд электрического тока для этой нелюди, как для Никиты – чашечка горячего кофе. И глазки он (она, оно) закатил от удовольствия. Лежит, наслаждается вкусом и насмехается над глупым человечком.
Просканировав распростертого на асфальте Чужого в 'пестром' спектре и не заметив подозрительных изменений, Никита, дабы перестраховаться, медленно подкрался к недругу и угостил его добавкой в виде двух дополнительных разрядов в макушку. Гуманоид не пошевелился, лишь голову слегка тряхнуло.
Порядок. Не похоже, что притворяется. Держа в одной руке пистолет, а в другой – разрядник, Селин бегло осмотрел тело. И ничего нового не увидел. Доступные взору голову и кисти верхних конечностей он уже имел честь разглядывать при просмотре видеозаписи, а остальное скрывал балахон. Ничего нового, только ощущение чужеродности усилилось. Вблизи кисть с пятью длинными – очевидно, многосуставными – пальцами, две вертикальные складки-щели вместо носа, лишенный губ рот, отсутствие ушей и прочие мелкие детали вызывали легкое отвращение и… гадливость. Карикатура, а не Чужой. На видеозаписи он выглядел… приличнее. Хорошо, что 'черные, как ночь, его глаза' закрыты, а то Селина могло и стошнить. Кстати, после применения разрядника Чужой уже не казался неуловимой расплывчатой тенью, Никита вполне успешно рассмотрел его, используя лишь обычное зрение. Без применения иных способностей. Только длиннополое одеяние мага продолжало 'прятаться'; словно какая-то резь в глазах заставляла отводить взор.
Наплевав на брезгливость, Селин осторожно прикоснулся к 'рясе' гуманоида. Попытался прикоснуться – балахон скользил по коже и словно отталкивал пальцы. Подумав, что ему мешает оружие, Никита спрятал пистолет в сумке, оставив в руке разрядник. Ухватить полу одеяния и зажать ее в кулаке, все равно, не получалось – ряса вырывалась из захвата, будто живая. Создавалось впечатление, что балахон сшит не из ткани, а из фантастического материала, коэффициент трения которого приближается к нулю. Или, вообще, 'соткан' из энергетических полей.
Из соседнего двора донесся собачий лай. Пожалуй, разгадывать ребусы Чужих сейчас не время. И место неподходящее. Никита еще раз безуспешно попытался цапнуть пятерней рясу, преодолев мимолетное желание заглянуть под нее, вытащил из сумки наручники и застегнул браслеты на 'запястьях' Чужого. К счастью, наручники подошли, а то раньше он как-то не задумывался, что анатомия Чужого может сделать их применение невозможным. Например, по причине узости верхних конечностей.
Защелкнув 'браслеты' Селин попробовал поднять супостата. Неудачно. Проклятый балахон выскальзывал из рук. Да и тело показалось слишком тяжелым. Никита растерялся, не зная, что делать, как дотащить мага до укромного уголка. Мгновения утекали, и с каждой секундой возрастал риск появления у подъезда нежелательных зрителей. Прохожих, милиционеров, ашеров, Чужих. И если обычные люди волновали Никиту мало, то с магами хлопот не оберешься. И тут его осенило.
Если ткань настолько скользкая, что пощупать нельзя, то почему бы не транспортировать Чужого в нужное место волоком – на манер санок. Судя по свойствам балахона, скользить по любой поверхности он будет превосходно. И по траве, и по асфальту, и по песку. Идею Селин, не отходя от кассы, воплотил в жизнь. Прикасаться к кожному покрову гуманоида он побрезговал, поэтому извлек из кармана носовой платок, обернул им одно из 'запястий' Чужого, взялся за него свободной рукой и потихоньку потащил на себя. Результат превзошел все ожидания – 'санки' двинулись легко и чуть не сбили Никиту с ног. От одного слабого рывка тело в балахоне более метра проехало по земле и затормозило лишь после того, как ударилось в ногу Селина.
'Эх, усесться бы на него, да с горочки скатиться',- мелькнула шальная мысль, но незамедлительно была вытеснена из 'обители разума' более ответственной товаркой. Такое озорство закончилось бы плачевно – если полу одеяния даже пальцами не ухватить, то верхом на этом скользком балахоне он бы точно не удержался и кубарем с горы скатился. Никита бегло осмотрелся, перехватил обмотанное платком 'запястье' мага поудобнее и потянул импровизированные 'санки' в сторону тропинки между домами. Изначально, в случае успеха нападения, он собирался затащить Чужого в какой-нибудь подвал или на уже использованный ранее в качестве пункта наблюдения чердак, но затем, по здравому размышлению, эту идею забраковал. Во-первых, перемещать тяжелую тушу вниз или вверх, куда неприятнее, чем по горизонтали. Правда, свойства балахона, вероятно, могли бы существенно облегчить процесс подъема или спуска 'груза', но… экспериментировать не хотелось. Во-вторых, для задушевной беседы с пленником подвалы и чердаки пригодны мало. Особенно, если задушевная беседа протекает с применением небольшого физического насилия. А вдруг черноглазый товарищ орать начнет нечеловеческим – очень смешно – голосом, когда его Селин за жабры возьмет? Или за горло? Или за то, что у него под балахоном скрывается и предназначено для создания помех плохому танцору (будем надеяться, что орган с подобными функциями у гуманоида имеется в наличии)?
Конечно, неизвестно, как Чужие боль переносят. Судя по результатам слежки, они не слишком разговорчивы и к экспрессии не склонны, но… у каждого есть свой болевой порог. Загнанная под кожу игла или поджаренные на медленном огне пятки вдохновят на пение любого. Независимо от расовой принадлежности и знания языка. Любого человека. Проверено инквизицией, НКВД и гестапо. С нелюдями дело обстояло сложнее, богатый пыточный опыт человеческой цивилизации в данном случае был бесполезен, но Никита не сомневался в том, что и плененный им Чужой к старым добрым методам получения информации равнодушным не останется. Запоет похлеще соловья. При условии, что система общения магов построена на вербальном восприятии звуковых сигналов, а не на иных принципах. Иначе конфуз получится. Вот смеху-то не оберешься: Селин задаст вопрос, а в ответ Чужой обрушит на обонятельные рецепторы человека неповторимые запахи. Или его балахон начнет переливаться разными цветами. Или сделает что-то такое, на что… фантазии Никиты не хватит. Однако эти варианты лучше не рассматривать. Будем надеяться, что Чужие общаются посредством именно звуковых сигналов. Ведь за
