сердобольный, подает просимое. Чего бы Ты, Господи, Всещедрый и Преблаженный, не даровал нам, если бы мы всегда просили Тебя с верой и любовью, с терпением и благодарением?! Аминь.
БЕСЕДА 28
О духовном бодрствовании и трезвении
во время молитвы
М олитва — это сильнейшее оружие против диавола и козней его. Род диавольский ничем так не побеждается, как молитвой и постом. Поэтому враг нашего спасения, сильно боясь молитв, всеми силами старается мешать нашим молитвам. Он действует на наше воображение образами, нас прельщающими или возмущающими; развлекает наши мысли предметами посторонними; наконец, через пресыщенную или же расслабленную плоть наводит на душу дремоту и духовное бессилие. Поэтому молящийся строго должен смотреть за собой и бодро отражать все козни вражьи.
Воображение — это такая способность в человеке, посредством которой внешние образы принимаются и передаются душе нашей. Чем совершеннее и нравственнее человек, тем сильнее и живее его воображение; а чем живее воображение, тем явственнее и поразительнее бывают образы, им принимаемые. С другой стороны, дьявол, как существо по происхождению своему высшее и духовное, может принимать разные образы или виды предметов внешних. Он не может непосредственно действовать на дух человеческий, но может действовать на него опосредованно, то есть через мир явлений, или мир внешний. Видя молящегося, он может принимать, если Бог попускает, разные образы, вредные для молящегося, и эти образы представляет воображению человека или для возбуждения какой-либо страсти,— например, страсти честолюбия, корыстолюбия и плотоугодия,— или для произведения мнимой радости, или мнимой скорби и страха. В жизнеописаниях святых такие случаи многочисленны. Сам Спаситель, молившийся в пустыне, был искушаем дьяволом. И апостол говорит нам:
Но случаи, когда дьявол через образы и явления действует на человека, редко бывают с новоначальными. Обычно враг старается рассеять мысли человека, стоящего на молитве, возбуждая в нем совсем неуместные и ненужные воспоминания давно минувших дел, или заботу о нуждах повседневных, или опасение по поводу возможных и даже невозможных неприятностей. Из собственного опыта и из опыта других известно, что, когда человек молится — и молится, по-видимому, с хорошим расположением духа,— вдруг неизвестно почему, без всякой причинной связи, приходят такие мысли, которые возмущают душу и лишают ее внутреннего мира. В результате вся сладость молитвы исчезает, и мы с унынием оставляем молитву. А когда молиться перестаем, тогда как бы успокаиваемся. Такое состояние при начале молитвы наводит на нас какой-то мрак и даже скорбь, пока не поможет милосердие Божие устоять против вражьих наветов, имеющих цель истребить у нас расположение к молитве.
