сам по себе, может быть другом или врагом…
— Да-да, я понимаю… — поспешила подтвердить Хилари. Она это тоже знала.
— Для меня это очень важно. Я любил его, пытался понять его душу, его судьбу, его характер. И мне казалось, что у меня это получалось. А ваши рисунки… Они прекрасны… Слишком прекрасны. — Он замолчал.
Неужели это все, что он может ей сказать?
— Не обижайтесь, — опять заговорил он. — Они повторяют типичные иллюстрации к путеводителю. Понимаете?
— Да, понимаю, — тихо ответила Хилари и опять начала собирать рисунки.
Больше ей здесь делать нечего. Все предельно ясно. Этот новоявленный писатель возомнил, что разбирается в живописи гораздо лучше, чем она. Два месяца работы можно спокойно выбросить в корзину. Ей были противны сейчас ее волнения, ожидания, надежды… Надо же, он решил, что она совершенно не умеет чувствовать. Иллюстрации к путеводителю! Прекрасное определение.
Хилари не поднимала головы, потому что не хотела встречаться с ним глазами. Что можно добавить? Сейчас она встанет, мило улыбнется, попрощается и никогда больше не увидит его. Отлично! Только бы поскорее добраться до номера, залезть в душ и поплакать.
На этот раз он не мешал ей собираться. Он вернулся к столу, сел в кресло напротив, закинул йогу на ногу и уставился в одну точку. У девушки истерика. Что ж, он не раз наблюдал это в своей жизни. Если бы он не научился пережидать бурю, то давно превратился бы в неврастеника. История с Франсуазой научила его многому. Через пять минут она возьмет себя в руки и начнет вежливо прощаться, не забыв поблагодарить его за прекрасный вечер. Тогда он попробует еще раз объяснить ей, почему был так предельно откровенен.
У Хилари щипало в носу все сильнее. Через пару минут она не сможет противиться слезам. Надо дать себе хотя бы пять минут передышки, в противном случае я не смогу достойно покинуть этот дом.
— Простите, мистер Фортье, — очень вежливо обратилась она к хозяину, — не могу ли я пройти в ванную? Мне…
— Конечно, Хилари, — равнодушно кивнул он. — Вас проводить?
— Спасибо, я разберусь сама, — ответила она и, опустив голову, прошмыгнула мимо него.
Откровенно говоря, ему было отчаянно жаль ее. В ее поведении не было ни капли позы или наигрыша. Она расстроилась так, как могла бы расстроиться девочка-подросток, которой на школьном вечере залили новое платье вишневым соком. И так же собирается спастись бегством. Он думал, что имеет дело с профессионалом… Знал же все правила! Сначала похвали, ублажи самолюбие, а потом осторожно сделай все свои замечания. Тогда и овцы будут целы и волки сыты. Черт его дернул говорить все сразу и так откровенно. «Иллюстрации к путеводителю»! Идиот!
Ему действительно понравились ее работы. Девочка очень талантлива. Но ей не хватает… И вдруг он понял. А когда понял, засмеялся. Какое же это счастье! Она просто никогда и никого не любила. Она не знает, что такое настоящая страсть и настоящее страдание. Милый тепличный цветочек! Выхолощенная размеренная жизнь под крылом любящих родителей. Она не видела не только Парижа, она не смотрела в глаза отчаянию и безграничному счастью. Если у него получится, то все будет замечательно и он опять поверит, что пришел на эту землю не только, чтобы страдать. Впервые за последние пять лет он по- настоящему захотел жить.
Хилари незаметно вошла в комнату и увидела, какое самодовольное и уверенное у него лицо. Эгоист и себялюбец! Хорошо, что ей никогда больше не придется встречаться с ним.
— Мистер Фортье, спасибо за прекрасный вечер. Я надеюсь, что другой художник, которого подберет издательство, удовлетворит ваши желания. Мне остается только попрощаться.
— Хилари, — Рауль встал и подошел к ней, — я не буду извиняться за то, что сказал. Это правда. Но я хочу, чтобы вы поняли меня и не обижались.
— Что вы, — Хилари улыбнулась уголком рта. — Мы же взрослые люди. Никаких обид. Очень приятно было познакомиться.
— Я отвезу вас в гостиницу, — предложил Рауль.
— Нет, лучше вызовите такси. Я хочу побыть одна.
Ты хочешь побыстрее избавиться от меня, подумал Рауль, но не стал возражать. Он найдет способ вернуть ее. А сейчас пусть немного пострадает, это закаляет душу.
Через двадцать минут Хилари вошла в номер и с наслаждением заплакала.
3
Хилари, совершенно разбитая и обессиленная, добралась до своей квартиры. С того момента, когда она покинула дом Рауля Фортье, не было ни одной минуты, которая не заставила бы ее страдать. Сначала надолго задержали самолет из-за забастовки авиадиспетчеров, в результате они вылетели почти в сумерки. В самолете было холодно, она никак не могла согреться, не помог даже плед и виски. Потом она никак не могла найти машину, потом куда-то пропали ключи от квартиры. В общем, в тот момент, когда она бросила сумку и опустилась рядом с ней на ковер, у нее не было сил даже дойти до ванной.
А завтра с самого утра ей надо быть в издательстве и доложить боссу, что ее поездка не удалась. Отец будет очень недоволен. Он не привык, чтобы его планы срывались из-за некачественного выполнения работы сотрудниками. У Хилари не было никаких оправданий. Правда, если рисунки понравятся, можно будет отнести все на вздорный характер автора. Но это не решает проблемы. Выпуск книги в любом случае задержится…
Хилари стянула с себя одежду, доплелась до кровати и упала, уговаривая себя, что она должна быстренько заснуть, чтобы завтра хоть что-нибудь соображать. Конечно, она не должна была убегать от Фортье. Любой нормальный человек на ее месте внимательно выслушал бы все его замечания и попытался уговорить его поработать вместе. Гордость и обида не позволили Хилари поступить так, и это крайне непрофессионально. Она должна была предпринять какие-то шаги. Кто ей позволил так распоряжаться общим делом?
Хилари застонала и поднялась, чтобы выпить снотворное. Без таблетки она уснуть не сможет: будет перебирать в уме все варианты развития событий, ругать себя… В глубине души Хилари понимала, что поступила так единственно потому, что Рауль Фортье ей понравился. Ей так хотелось его одобрения, что она не смогла сдержать эмоции. Господи, зачем она взялась за эту работу! Как было бы просто, если бы она никогда его не видела!
Через двадцать минут Хилари заснула, но последним ощущением была тяжесть и непоправимость содеянного…
— Доброе утро, мисс Роуз, — поздоровалась Хилари с секретаршей отца. — Вы можете соединить меня с мистером Вульфом?
— Доброе утро, Хилари, — приветливо ответила Мишель. — Боюсь, что должна вас разочаровать. Мистер Вульф проводит совещание и вряд ли сможет ответить.
— Жаль, — вздохнула Хилари и замолчала.
— Я могу чем-нибудь помочь? — поспешила на помощь Мишель.
— Да, спасибо. Если можно, передайте ему, что я прилетела. У меня все в порядке, — сказала Хилари и опять замолчала.
— Это все? — уточнила Мишель.
— Да. Самолет задержали. Я приехала очень поздно и не смогла позвонить.
— Я обязательно передам, Хилари, — заверила ее Мишель и положила трубку.
Хилари тоже положила трубку и недоуменно посмотрела на аппарат. До этого дня секретарша соединяла ее с отцом всегда без промедления. Никакие совещания или важные клиенты никогда не были препятствием. Хилари тревожила отца на работе очень редко и только тогда, когда у нее не было другого выхода. Неужели он все знает и так недоволен ей, что велел Мишель не соединять его с дочерью?
