— Гангстер! — пробормотал за его спиной часовой и осторожно закрыл входные двери.
На каждого, кто встречался с полковником Диксоном, два обстоятельства производили особое впечатление: его рост и его взгляд. Начальник разведывательного центра «Юго-восток» был высокого, даже очень высокого роста, а глаза его смотрели пристально и холодно.
Полковник Диксон хорошо знал воздействие, оказываемое его ростом и взглядом, и, в случае необходимости, преднамеренно пользовался этими свойствами: он любил разговаривать стоя, смотря на собеседника сверху вниз. Мало кто мог преодолеть смущение и странное оцепенение, когда над ним склонялось массивное, внушительное тело полковника и когда на него смотрели широко раскрытые, холодно стеклянные, немигающие глаза.
Полковник Диксон не был кадровым офицером. Он был четвертым компаньоном заокеанской финансовой группы «Диксон и Сыновья», которая являлась солидной опорой строительной фирмы и нефтяной компании. В Юго-Восточную Европу его привели беспредельная ненависть к коммунизму и интересы группы в восточном районе Средиземного моря.
Разведывательный центр «Юго-восток» — европейский филиал разведывательного управления — был не только центральным узлом широкой сети, предназначенной для сбора шпионских сведений и для диверсий, но и инструментом осуществления крупных сделок. Его несгораемые шкафы, с двойными замками и секретными ключами, наполнены были различными планами. Планы эти относились не столько к вопросам, связанным с подготовкой войны против стран социалистического лагеря, сколько к мероприятиям, направленным на извлечение баснословных прибылей из экономически порабощенных стран.
Разведывательный центр «Юго-восток» был разбросан по нескольким населенным пунктам. Его подразделения прикрывались самыми безобидными вывесками: метеорологические станции, географические экспедиции, торговые предприятия, научные институты.
Главный штаб центра занимал виллы и санаторий на северном берегу Ларги — глубокого залива, врезавшегося в сушу между двумя скалистыми гребнями.
Внизу, на узкой прибрежной полоске, тянулся небольшой пляж. Вправо виднелась маленькая пристань с деревянным причалом, а влево — красивый двухэтажный санаторий. По склону лепились десятки однообразных вилл, приютившихся в старом кедровом лесу.
Наверху, на скалах, вздымавшихся над берегом, лежала старая деревушка Ларги — сотня рыбачьих лачуг, полуразвалившихся, с пробитыми крышами, сгнившими дверями и неогороженными дворами. У обитателей этих лачуг были сухие, странно удлиненные лица и рахитичные ноги.
Они годами жили впроголодь. Земля была неплодородна, а приходы от богатых морских уловов тонули в бездонных карманах местных торговцев.
В глубине залива, где под острым углом сходились оба берега, бил небольшой минеральный источник. Какой-то хирург — больше делец, чем врач — умудрился убедить публику, что вода эта целебна, помогает от ожирения. Во время войны он построил санаторий. Позже выросли и другие здания. Первые пациенты доктора действительно похудели. Минеральная вода с привкусом железа и запахом серы, которую они три раза на день пили прямо из источника, убивала у них аппетит. Пока больные пили эту противную воду, наивно веря в ее целебную силу, доктор — владелец всего северного берега залива, распродавал землю по баснословным ценам, и виллы росли, как грибы. Приехавшие лечиться так и не могли понять, что худеют они не от волшебных свойств воды, а от… отсутствия аппетита.
Местным жителям запрещен был доступ в залив, на берег и в район вилл. Исключение делали только для немногих женщин, которые работали в виллах уборщицами.
Через несколько лет после войны виллы и санаторий были очищены от обитателей. Их прежние собственники — столичные богачи — отправились искать в других местах целебные воды для лечения своих отвисших животов. Им заплатили щедрое возмещение чеками в твердой иностранной валюте.
Новые владельцы санатория и вилл обосновались в Ларги так, будто решили остаться там навсегда.
У штаба разведывательного центра «Юго-восток» было два главных отдела: политический и экономический. Начальником политического отдела являлся подполковник Бэкер — профессиональный офицер-разведчик. Он хорошо знал Балканы, берега Малой Азии, Северо-Восточную Африку. Лицо у него было бледное и суровое, кривые ноги ступали по земле не совсем уверенно, но ум работал быстро и точно.
Начальником экономического отдела был мистер Томас — акционер нефтяной компании. Он не был офицером по профессии; его короткие руки с толстыми пальцами привыкли пересчитывать деньги.
Деятельность двух отделов штаба не была строго разграничена. В политическом отделе решались преимущественно вопросы, интересовавшие военных, а также связанные с подготовкой и ведением холодной войны, а в экономическом отделе — вопросы, затрагивающие интересы и сделки ряда монополий в районе центра.
И в штабе и в остальных подразделениях «Юго-востока» царил особый стиль работы, характерный для всех разведывательных заокеанских организаций. Он определялся тремя основными правилами: непримиримость, дерзость, широкий фронт.
Непримиримость означала — не допускать никаких компромиссов в борьбе с коммунизмом, отвергать все, что идет с Востока в области политики, экономики, науки, искусства.
Дерзость обязывала бороться с новым, социалистическим строем всеми средствами и способами, невзирая на последствия, лишь бы достичь основной цели: подготовить военный разгром стран социалистического лагеря.
Наконец, третье правило — широкий фронт — означало: вести шпионскую и подрывную работу против всех социалистических стран.
А над всеми правилами господствовал закон всемогущества денег. Их щедро раздавали, покупая каждую алчную совесть.
Люди, думавшие, что они хорошо знают шефа разведывательного центра «Юго-восток», полковника Диксона, часто спорили о нем. Одни считали его пьяницей, другие — развратником, третьи — высокоталантливым человеком.
Верно, что начальник центра пил, но не больше, чем многие другие.
С женщинами у него были лишь случайные связи.
Однако полковник Диксон был удачлив и в разведке и в бизнесе. Хотя, конечно, и у него случались неуспехи.
Не спорили о Диксоне лишь маленькая Белла и Блэк. Они не только не спорили, а вообще не разговаривали о шефе.
Впрочем, не спорил и еще один человек — рядовой Кросс, по профессии рабочий-металлист. Как он попал на службу в центр, ему самому было неясно. Но именно Кросс, никогда не обменявшийся ни словом с начальником и имевший свой особый взгляд на события и на людей, в одном из писем к своему отцу, тоже рабочему, писал:
«Шеф — сын своего класса!» — И только.
Когда полковник Диксон вошел в комнату, служившую приемной перед его кабинетом, там он нашел двух своих главных помощников — Томаса и Бэкера и еще двоих — Грина и Красновского.
Грин, полковник-авиатор, был командиром авиабазы при Центре. Его холеные руки быстро перелистывали какую-то толстую записную книжку. Маленькое личико с острым, как клюв, носом было озабочено — полковник ожидал неприятных упреков в связи с самолетом Б-14.
Красновский — болгарин, изменивший своему отечеству — заведовал разведывательным направлением «Б». Погрузившись в глубокое кожаное кресло, он рассматривал массивный альбом в красном переплете. Смуглое его лицо оставалось спокойным, — как и полковник Бэкер, он не одобрял посылку самолета Б-14, — но лихорадочные движения рук обнаруживали скрытую тревогу.
Грин, Бэкер и Томас сидели за большим овальным столом посреди приемной. Перед подполковником Бэкером была развернута карта.
Когда Диксон вошел, Грин, Бэкер и Красновский поднялись — сказывалась военная выправка. Томас только поднял голову.
