запутанней. Арон Львович слушал его все более напрягаясь, пока наконец его не прорвало:
— Послушайте, мы с вами разговаривали о серьезных вещах... Что вы пристали ко мне с вашим котом?..
— Мне нужны деньги, —- сказал Александр Наумович, решивший все стерпеть. — Вы можете занять мне пятьсот долларов?.. Я вам их верну...
— Дорогой мой, вы думаете, о чем говорите?.. Откуда у меня такие деньги?.. И вообще — чем столько платить, не лучше ли, чтоб он попросту сдох?..
— Между прочим, — сказал Александр Наумович, — в Торе говорится: не желай ближнему своему того, чего не желаешь себе...
— Не богохульствуйте! — крикнул Арон Львович, и так громко, что Александр Наумович отодвинул трубку на некоторое расстояние, но все равно звуки, рвавшиеся из нее, были оглушительны. — Тора написана не для котов, а для людей!.. И потом — с каких это пор ваш кот сделался моим ближним?..
— Я не хотел вас обижать, — проговорил Александр Наумович, не совсем, впрочем, искренне, — но в Америке кот — это член семьи.
— Так это — вашей, вашей семьи! Не моей!
Под конец Александру Наумовичу кое-как удалось утихомирить старика, но заводить с ним снова разговор о деньгах он не стал. И долго еще, положив трубку, Александр Наумович сидел в темноте, как нельзя лучше гармонирующей с его настроением. Тора, деньги, кот, Мирра Лохвицкая, магазин дамского белья — всего этого было слишком много для одного дня. Прежде чем позвонить Белоцерковскому, своей последней надежде, он должен был кое-как собраться с духом, прийти в себя...
18
Игоря дома не было, он работал на заправочной станции в ночную смену.
— А в чем дело?.. — спросила его жена, когда Александр Наумович представился. — Ему что-нибудь передать?.. — Голос у нее был твердый, властный, низкого тембра, какой бывает у много курящих женщин. Александр Наумович никогда ее не видел, но на кафедре говорили, что она держит мужа в ежовых рукавицах. — Игорь мне рассказывал о ваших печалях. Что ваш кот? Что вы решили — оставить ему жизнь или отправить в царствие небесное?
— Я поступил, как советовал Игорь.
— И правильно, пускай живет, наслаждается жизнью.
— Но это, знаете ли, требует денег... — заикнулся было Александр Наумович. — Я имею в виду лечение...
— Естественно. Здесь, в Америке, все требует денег.
— Но платить-то придется брату...
— Естественно. Чей кот, того и проблемы. К тому же ваш брат, судя по всему, человек не бедный, так ведь?
— Пожалуй...
— Чего же вам-то сокрушаться, голову себе ломать?
— Видите ли, — попытался объяснить Александр Наумович, — опоссум напал на кота по моей вине, и это меня мучит...
— А это — ваши проблемы. Муки совести, комплекс вины... Достоевщина. Рос-сия... Здесь это не принято. Здесь вы можете при желании подать на опоссума в суд на предмет возмещения морального и прочего ущерба... Хорошо, я передам Игорю, что вы звонили.
Странное дело, но последний разговор его немного успокоил. И не своим содержанием, а сознаем того, что он сделал все, что мог. Впервые за три дня он проспал всю ночь крепко, без сновидений.
19
На утро он проснулся в прекрасном настроении. Утро было воскресное — здесь, на окраине Бронкса, и в будние дни бывало тихо, а в уикенд ??? особенно. Солнечные лучи, еще бледно-золотистые, не успевшие наполниться полуденным жаром, светлыми шпалами лежали на стене, искрились на боках вазы из литого стекла, стоявшей на журнальном столике, и, отраженные узким и высоким, под потолок, зеркалом трюмо, били Александру Наумовичу в лицо, резали глаза.
И это было причиной, по которой ему не хотелось размыкать веки, не хотелось просыпаться, а хотелось лежать, нежась, в полусне-полудреме, как в детстве... И солнечные лучи были точно такие, как в детстве, и светили так же, как светят и нынче где-нибудь в Москве, Рязани или Пензе...
Зазвонил телефон. Александр Наумович содрогнулся, как если бы его окатили ледяной водой, и зашлепал босыми пятками по паркету. Звонила все та же милая, приветливая девица из Animal clinic. Жизнерадостным голоском, от которого у Александра Наумовича все цепенело в груди, она поздравила его с удачно проведенной операцией, о’кей?., (на что он автоматически откликнулся: “О’кей...”), так что состояние у Фреда сегодня вполне о’кей, он может приехать и сам в этом убедиться... Но есть мнение, что Фреду понадобится еще одна операция, о’кей?.. Как он на это смотрит?..
Еще одна операция? Зачем?.. С какой стати?.. Это мнение доктора, он считает, она необходима для полной гарантии, о’кей?.. О’кей, но нельзя ли все-таки обойтись без операции?.. Можно и без операции, но мнение доктора — тогда не будет полной гарантии... О’кей?.. 0‘кей, но сколько будет стоить эта вторая операция? Тоже триста долларов?.. Нет, не триста, всего сто пятьдесят... Но если он не согласен на вторую операцию, он может забрать Фреда хоть сейчас...
Александр Наумович лихорадочно почесал между ног, у него взмокли спина, подмышки...
Что передать доктору?.. Вы согласны?.. Доктор полагает, что для полной гарантии... Поскольку рана очень глубокая... О’кей?.. О’кей, повторил Александр Наумович, о’кей, о’кей...
Умилившая его вначале Animal clinic с развешенными по стенам фотографиями собак и кошек представилась ему в ту минуту воровской малиной, бандитским притоном, а рыжий верзила с доброй улыбкой — главным мафиози... Он отправился в туалет и там просидел на стульчаке, без всякой нужды, довольно долго, обхватив руками голову и время от времени то потирая лоб, то дергая себя за волосы.
Вызвал из туалета его новый звонок — на этот раз, пользуясь воскресной скидкой на телефонные переговоры, звонила жена.
— Что-то случилось?.. — тревожно переспросила она после первых же произнесенных им слов.
— Ничего не случилось, все о’кей, — сказал он.
— Я же слышу по голосу...
— Я говорю: все о’кей...
— А как Фред?.. Кажется, так его зовут — Фред?..
— И Фред о’кей.
— Послушай, — обиделась она, — у тебя имеются в запасе еще какие-нибудь слова?..
— О’кей, — сказал он. — Имеются.
— Ну, то-то, — сказала она. — Расскажи, где ты был, что видел... Нью-Йорк... — Она завистливо вздохнула — так шумно, что он услышал. — Столица мира... Представляю, сколько впечатлений...
— Да, — сказал он, — впечатлений много. Просто уйма всяких впечатлений...
— Еще бы... Ты уже побывал в Metropolitan museum?
— М-м-м... Пока нет.
— А в музее современного искусства?
— Тоже...
— Где же ты был?..
У всех женщин, когда (имея повод и без всякого повода) у них просыпается ревность, в интонациях голоса отчетливо проступает зеленовато-коричневый оттенок.
— Я был в Animal clinic, — признался Александр Наумович. Ему не хотелось попусту волновать жену, но что было делать...
— И что же, ты проводишь там все время?..
— Нет, но... Фреду предложили еще одну операцию.
— Что, первая оказалась неудачной?
— Нет, но... Для гарантии... Поскольку глубокая рана...
— Потрясающе!.. — Он снова услышал тяжелый вздох. — Вот бы у нас уделяли столько внимания людям, сколько здесь — животным... Потрясающая страна, правда?..