Войдя, я заметила, что куклы не было на месте.
— Где Бетси? — спросила я.
Она посмотрела на меня с мольбой в огромных глазах:
— Не расстраивайся, мама, по, кажется, случилась неприятность.
— Какая еще неприятность?
Она кивнула в сторону шкафа. Я подошла и отодвинула дверцу. На дне шкафа лежала Бетси с оторванной головой, из нее высыпалась набивка.
— Это не самая большая неприятность, верно, солнышко? — Я подобрала куски куклы. — Почему ты раньше мне не сказала?
— Я не хотела тебя еще больше расстраивать. Правда, мам. Это всего лишь игрушка. Это неважно.
Я села на кровать, еще раз перебирая в голове все, через что нам пришлось пройти.
— Прости, дорогая. Я за ней следила сегодня, как ястреб. Единственный момент, когда я ее упустила, — это когда была в туалете. Поищу тебе такую же куклу, но впредь всегда говори мне обо всем. Я знаю, тебе жалко Джоди, но у нас есть некоторые шансы помочь ей — и ей предстоит учиться.
Пола согласилась, и мы крепко обнялись. Потом я оставила ее читать и продолжила вечернюю поверку. Я постучала к Люси, подождала ее «войдите»; она была уже в пижаме, лежала в кровати.
Я тотчас почувствовала: что-то не так.
— С тобой-то что? — спросила я.
Она открыла свою прикроватную тумбочку и достала оттуда косметичку. Я заглянула и увидела кашу из черной туши, синих теней и тонального крема.
— Я сама виновата, — быстро сказала она. — Не нужно было оставлять ее на кровати.
— Да нет же, нужно! Это твоя комната, ты можешь оставлять вещи, где тебе вздумается. Завтра утром я поговорю с ней. — Я сказала ей то же, что и Поле: куплю новую косметичку, но ей нужно будет сразу сообщить, если опять что-то стрясется, чтобы решить все сразу. Похоже, Джоди не приняла всерьез мои слова о частной собственности.
Люси взяла меня за руку:
— Кэти, я была такой же ужасной, когда попала к вам? Я не помню.
— Нет. С тобой бывали трудности — как же иначе? Ты очень переживала, но скоро освоилась. А у Джоди мы наблюдаем серьезное расстройство в поведении.
Она посмотрела в сторону:
— Я знаю, нельзя так говорить, но иногда я ее боюсь. Когда она на меня смотрит, так холодно — кажется, она готова меня убить.
— Ничего. Я понимаю. Ей не хватало любви, и я думаю, мы это исправим. Теперь спи. У тебя завтра экзамен по физике, забыла?
Она робко улыбнулась:
— Не забыла, и спасибо, что ухаживаешь за мной. Я люблю тебя, ты ведь знаешь, правда?
Тогда она впервые сказала это. По иронии судьбы, потребовалась ненависть неблагополучного ребенка, чтобы укрепить наши с ней отношения.
— Я тоже тебя люблю, солнышко. Ты замечательная девочка. У Джоди не может быть лучшего образца для подражания.
ГЛАВА 8
Джули
Спустя неделю наступил восьмой день рождения Джоди. Я привыкла думать, что ей уже есть восемь, потому что в социальной службе ее все время называли восьмилетней, на самом же деле восьмой год ее жизни только истекал, когда она пришла к нам. Праздновала свой день рождения Джоди с родителями на следующем за ним свидании, а календарный день рождения провела с нами.
С праздничного свидания с родителями Джоди опять вернулась нагруженной большими сумками с дешевыми блестящими игрушками — теми, что живут не больше пяти минут, а интересны и того меньше. И судя по объему сумок, Джоди действительно привыкла получать то, что хочет, и в любых количествах. Но точно так же, как и вещи, привезенные с прежних свиданий, новые игрушки мало занимали ее. Ей важно было получить их, но она тут же теряла к ним интерес.
Я спросила Джоди, чем она хочет замяться в свой день рождения, на что она заявила, что хочет пойти в боулинг. Меня это удивило. Не похоже, чтобы ребенку с такой плохой координацией мог нравиться боулинг, но это был ее праздник, и если она захотела боулинг, то мы пойдем в боулинг. Решено. Поскольку Джоди не ходила в школу, у нее не было друзей, которых можно было бы пригласить, так что пошли я, Джоди, Пола, Люси и Эдриан.
Сначала дома мы вручили подарки. Я выбирала подарок тщательно. Было видно, что она любит все кукольное и особенно привязана к своей большой кукле Джулии, поэтому я купила ей машину для куклы, совсем как настоящую, и кукольный высокий стульчик. Она развернула свои подарки без восторгов, которых всегда ожидаешь от детей, изучила их и отставила в сторону без каких-либо комментариев. Мне стало очень обидно и вместе с тем любопытно. Не то чтобы ей не понравилось, но как будто для нее ничто не имело ценности, и я не могла попять: почему? Но оставила этот вопрос на потом, и мы отправились в боулинг.
Как я и думала, Джоди не могла бросить шар так, чтобы остаться в игре, но все же ей нравилось это занятие, хотя она и выкидывала свои обычные номера, приказывая всем вокруг командирским тоном. Но истерик не было — ни в боулинге, ни позже, в «Макдоналдсе», где она захотела поужинать. Но ведь это был ее день рождения, и мы все соглашались с ее пожеланиями — и были за это вознаграждены тем, что она не бросалась на пол, не вопила и никого не била. Мы вернулись домой, довольные, что день рождения Джоди прошел как нельзя лучше.
Спустя две недели пребывания у нас, на следующее утро после свидания Джоди с родителями, я оставила ее поиграть в комнате, пока все не уйдут в школу. Ей это не понравилось, но мне нужно было обеспечить рабочую обстановку, а спокойный завтрак был бы хорошим началом дня. Когда все ушли, я поднялась к Джоди, сказала, что она может одеваться, и спросила, что она хочет на завтрак.
— Ничего. Ненавижу тебя, — отрезала она и показала язык. — Отвали.
— Какая жалость… — Ее грубость я пропустила мимо ушей. — Ты-то мне нравишься, и я хотела провести вместе с гобой день.
Она посмотрела на меня:
— Почему? Почему я тебе нравлюсь?
— Потому что внутри злой Джоди есть Джоди добрая и счастливая, которая хочет выйти из комнаты. Теперь одевайся и идем завтракать.
И она оделась и пошла. Не стала спорить. Я была благодарна ей за это и мысленно наградила нас обеих золотыми звездочками.
Должен был прийти репетитор заниматься с Джоди, но до половины второго она была свободна, так что с утра мы отправились по магазинам, чтобы купить Поле новую куклу, а Люси — косметичку. В машине я объяснила Джоди, куда и зачем мы едем. Она никак не отреагировала. В универмаге я нашла все, что было нужно, затем на эскалаторе мы поднялись на верхний этаж и пошли в кафе. Мы взяли по куску яблочного пирога и сели у окна, поглядывая на улицу внизу. Мы могли бы быть нормальной парой — мать и дочь, которые в выходной отправились в торговый центр, — и я уже в который раз задалась вопросом: что же могло так сильно выбить из нормального русла ее жизнь? Ее травма оказалась намного сильнее, чем можно было предположить, исходя из пересказа Гэри личного дела Джоди. И всякий раз, задаваясь этим вопросом, я заставляла себя остановиться. Выдвигать обвинения кому-либо — это непрофессионально, и к тому же давать оценку ее поведению было преждевременно. Ведь Джоди постоянно держала меня в таком
