изжить толпо-“элитаризм”, свойственный в те годы обществу в СССР, и культуру, воспроизводящую его в преемственности поколений.
Это подразумевало, что:
Порядок (приемлемую трудящимся людям организацию жизни общества) надо наводить в общем всем народам СССР едином государстве, а единственная правящая партия (тогда КПСС) должна обрести концептуальную властность и из корпорации бюрократов, паразитирующих на обществе, преобразиться в структурную основу общественного самоуправления во всех сферах так, чтобы структурное управление, управление бесструктурное и управление на основе виртуальных структур слаженно взаимно дополняли друг друга.
Собственно говоря предполагалось осуществить то, что во многом могло бы быть подобно варианту, начало которому в Китае положил Дэн Сяо Пин, с той лишь принципиальной разницей, что китайская модернизация обновляет толпо“элитаризм”, а ВП СССР изначально ориентировался на необратимое искоренение толпо-“элитаризма” и предпосылок к его возобновлению в каких-либо новых формах.
Вследствие государственного краха СССР этот алгоритм, начиная с августа 1991 г., перестал соответствовать реально сложившимся обстоятельствам.
Однако в тот период все усилия ВП СССР были сосредоточены на скорейшем изложении как целостности Концепции общественной безопасности по возможности в максимально широком тематическом спектре, а анализом объемлющей (по отношению к его деятельности) алгоритмики он не занимался. Поэтому по умолчанию замкнутость на описанный выше объемлющий алгоритм сохранялась. И вследствие того, что мы из него тогда не вышли и продолжали накачивать энергетически его эгрегор, мы тем самым создавали себе же потенциал проблем и трудностей на будущее.
Так и Движение “К Богодержавию…”, и партия “Единение” (КПЕ) в их исторически реальном виде изначально были созданы и действовали в русле описанной выше объемлющей алгоритмики «оседлать и изменить направленность», не вполне соответствующей возникшим после 1991 г. реальным обстоятельствам в их развитии [44]. И соответственно разного рода несоответствия обстоятельствам объемлющей алгоритмики неизбежно так или иначе выражаются и в деятельности партии, включая и период времени после того, как этот вопрос был освещён в работе ВП СССР “О задачах на будущее Концептуальной партии “Единение” и безпартийных приверженцев Концепции общественной безопасности” [45], в которой рассмотрены итоги выборов в Государственную Думу РФ 2003 г. и некоторые перспективы.
Эта замкнутость КПЕ на объемлющую алгоритмику, не соответствующую реальному течению событий, хотя и соответствующую возможному в прошлом, но не осуществившемуся варианту, — одна из причин, по которой в среде людей, знакомых с КОБ и считающих себя её искренними приверженцами, партия и те или иные её руководители персонально вызывают неприятие вплоть до прямых обвинений в имитации КОБ и её умышленном извращении.
Положение, при котором к партии, провозглашающей КОБ своей теоретической платформой и уже много сделавшей для её разпространения в обществе, оказываются в оппозиции безпартийные сторонники КОБ, действующие в русле КОБ, но на иных организационных принципах, не может быть признано нормальным в русле КОБ.
Нормальным может считаться только такое течение дел, в котором партийные и безпартийные приверженцы КОБ взаимно поддерживают деятельность друг друга, взаимно дополняя друг друга, порождая соборность.
В соборности личностная воля каждого из множества людей взаимно дополняет и поддерживает друг друга в русле Божиего Промысла, что естественно для человечного типа строя психики, выразившего себя в богоначальном мозаичном мировоззрении и миропонимании триединства материи- информации-меры [46]. Но для приведения дел, обусловленных КОБ, к этому качеству необходимо сопоставить:
· То, что имело место в СССР в первой половине 1991 г., когда первая редакция работы “Мёртвая вода” была завершена, представлена в ЦК КПСС и центральный аппарат КГБ СССР, и началось её тиражирование и разпространение в инициативном порядке, соответственно возможностям заинтересованных лиц.
· И то, что имеет место в России наших дней и в других государствах, возникших из обломков разрушенного СССР.
И на основе такого сопоставления — сделать выводы, соответствующие современным обстоятельствам и выявленным перспективам.
Прежде всего необходимо отметить, что СССР как государство, обладавшее своеобразной архитектурой государственных структур, системой их взаимосвязей с так называемыми «общественными организациями» и системой государственного управления народным хозяйством на макро— и микро— уровнях — был изолирован от остального мира (прежде всего от Запада) именно принципами и практикой организации в нём процессов управления [47]. А после Карибского кризиса 1962 г. был не только изолирован, но и представлял собой пугало для обывателей как в Европе, так и в Америке.
Ныне в России (а также и в большинстве государств, образовавшихся на территории СССР), сложились многопартийные системы, а архитектура государственных структур и характер их взаимоотношений с общественными организациями и людьми персонально — формально — по заложенным в них принципам стали идентичны тому, что имеет место в США, в не имеющих опыта «социалистического строительства» государствах Европы и в преуспевающих в области научно-технического прогресса капиталистических государствах других регионов планеты [48]. При этом возвести Россию в ранг пугала на протяжении последних 10 лет зарубежным СМИ не удаётся.
По существу это означает, что языковой барьер и своеобразный понятийный аппарат КОБ — это единственный барьер на пути разпространения КОБ в глобальных масштабах. Все остальные барьеры, которые существовали вследствие специфики СССР и управления им извне, к настоящему времени исчезли. Т.е. открылись возможности к осуществлению глобализации на основе КОБ, а не на основе библейской доктрины порабощения всех. И этими возможностями надо пользоваться.
Во времена СССР этих — ныне открытых — возможностей не было, и вопрос об изменении характера глобализации перед ВП СССР непосредственно тогда не стоял [49] .
Общественные интересы отличаются от частных (как личных так и корпоративных), и частные интересы могут противоречить общественным. Однако общественные интересы —
Если человек предпринимает усилия к тому, чтобы выявить эту внутреннюю алгоритмичность, то она становится достоянием научного знания, а суждения о ней разных людей могут отличаться друг от друга не более, чем изображения одного и того же места в пейзажах разных художников: одно и то же место узнаваемо в пейзажах разных авторов, — конечно, если художники — реалисты и не впадают в абстракционизм или в циничную пачкотню холстов под вывеской «художественное творчество». Т.е. описания общественных интересов в текстах могут различаться терминологией, стилистикой и детальностью, но эти различия описаний в их большинстве исключают возможность споров по содержанию общественных интересов, а споры о терминологии, стилистике и детальности этого — содержательной сути не меняют: одно и то же содержание в общем-то всегда узнаваемо в разной терминологии и стилистике. А в силу объективной данности общественных интересов в ранее указанном смысле — также узнаваемы и субъективные ошибки, которые могут быть выявлены, поняты интеллектуально-разсудочно и признаны.
Иное дело, когда объективная данность общественных интересов отрицается, либо к ним у субъектов нет интереса, — тогда начинается конфликт частных интересов, гласно или по умолчанию возводимых в ранг общественных либо прикрываемых заявлениями о собственной приверженности действительно общественным интересам.
