— Закрой дверь, зайка, — чужим голосом сказал ей Валера. — Будем проводить экзамен на служебное соответствие.
Кроме блудливой секретарши Валере на новой его должности полагались теперь и служебная машина, и квартира в только что сданной новостройке по спеццене, и совсем другие друзья.
Но и работы было невпроворот. В непринужденной беседе на шашлыках Валере объяснили, что на третий этаж ежемесячно нужно было отправлять целый миллион: так уж устроено мироздание.
Друзья приобрелись такие: помощник прокурора, заместитель главы ОВД, начальник санэпидемстанции. Ездили они на битых немецких машинах, но в целом всем в своей жизни были довольны. Однако какими бы симпатичными людьми они ни были, тема лифта была слишком интимной, чтобы обсуждать ее с ними. А потом, расскажешь им про лифт — а после выяснится, что они-то ползут вверх по служебной лестнице.
Валера, вкусивший скорого успеха, на своей должности через некоторое время заскучал. Вагонка, которой были обиты стены его кабинета, казалась ему уже не такой роскошной, а вот гербовые обои в приемной заместителя мэра, напротив, манили его, обещая запретные удовольствия.
Сначала он попробовал отвлечься развратом и завел вторую секретаршу. Но вскоре жажда деятельности взяла свое и он целиком сосредоточился на подсобном хозяйстве. Кроме Новобайдаевки в его распоряжении была теперь и Байдаевка, и Монтаж, и Верхняя Колония, и Абашево, и Белые Дома, и Три- Четыре. Собирать дань со всех микрорайонов Орджоникидзевского было сложнее. Пришлось работать с кадрами, проводить разъяснительные работы, кого-то из этих кадров отправить под Братск, а кого-то, прости господи, и подале. Благо среди новых друзей у Валеры были и такие, имена которых всуе произносить не стоило.
Денег стало столько, что оставлять себе все избытки Валере сделалось неловко. Вот он уже первым среди своего круга пересел на довольно новый БМВ. Вот уже и сделал ремонт в своей новостройке. И даже дачку стал строить. А деньги все равно оставались!
Как бы Валера не проповедовал капиталистические идеалы, а вырос-то он все равно при социализме, и генетическая память у него была будь здоров. Свалившимся на голову он решил ради успокоения совести делиться. Сначала стал заносить в лифт по полтора миллиона, потом по два.
Заместитель мэра от этого Валериного рвения отчего-то был им не слишком доволен. Стал придираться, капризничать, а потом вдруг к Валере пришли знакомиться приятные интеллигентные люди из УФСБ.
Боится, падла, за свое место, понял вдруг Валера. Понимает, что неэффективен. Что не справляется. И сейчас просто уберет Валеру, как снял до этого Петра Васильича. Как в шахматах. Чик — и место оборзевшего коня займет безмозглая пешка.
А почему я должен?! — вдруг взбунтовался Валера. Неужели так и остался терпилой? Почему кресло заместителя мэра должен занимать никчемный упырь, если я его достойней — вон показатели сами за себя говорят, поди поспорь с цифирью!
Накачанный страхом и гневом, Валера рванул домой. Собрал все, что было, вырвал из тетрадки лист бумаги, записал на нем все свои пожелания — и отвез все это в лифт. Уверенно нажал на кнопку четвертого этажа — и отправил жертву наверх.
Через неделю заместителя мэра перевели работать в область, а на освободившееся место — в кабинет с гербовыми обоями — позвали Валеру. Рокировочка.
Все Валерины дружки с прошлой должности теперь находились в несколько зависимом от него положении и в его кабинет заглядывали, выгнувшись так, чтобы альфа-самцу было удобнее утвердить свою доминантность. Но Валера людей без необходимости не унижал. Зачем? Униженный человек работает неэффективно. А Валере уже нужна была своя сплоченная команда — иначе на новое повышение не наскрести.
Остановиться Валера уже не мог. Заглядывался на бронированный «Мерседес» мэра, ездил нарочно мимо его загородного особняка, носил ему холодный квас в сауне после совместного миттельшпиля, а сам думал: сколько же надо набрать, чтобы подвинуть вас, Андрей Палыч?
Копил, как мог. Обложил данью и продрынки, и милицию, и коммунальщиков, и пожарных. Милиция кряхтела, конечно — им, видать, и свой лифт кормить надо было — но платила.
А Валера все думал: господи, да если уж у меня тут такие обороты, мэру-то каково?
Андрей Палыч был в целом мужиком неплохим, и совсем уж откровенно подсиживать его у Валеры совести бы не хватило. Хорошо, инфаркт помог.
В осиротевшие мэрские покои он зашел вроде бы как занести какие-то документы на подпись. Но, зайдя, понял: отсюда обратного пути нет. Только наверх! Обстановочка вроде была скромная: портреты двуглавого нашего орла — один с синим галстучком, другой — с красным, мебелишка такая утлая, советская еще, вида из окна на дым из адовой печи Западно-Сибирского металлургического, но чувствуется же: камуфляж. Все для отвода глаз. Поскреби ДСП — а стол-то весь из золота, и стулья тоже. На такой должности — все из золота, если руки из нужного места растут. Царь Крез, видать, на этой должности и кончился — а у Валеры впереди еще губернаторское кресло маячит!
Титаническим усилием собрав столько, что хватило бы вполне на особняк и на «Мерседес», Валера вырвал тетрадный листок и исповедовался на нем лифту в своих темных желаниях. Нет, он не то чтобы не желал мэру выздоровления, он просто хотел бы, чтобы тому до конца жизни больше не пришлось нервничать. А работа-то нервная…
Через день у мэра произошло обострение и его отправили в Москву. А там уже все случилось так, как случилось, тут уж Валера был ни при чем.
Кабинет достался ему по праву.
Эммочка теперь командовала целым штатом длинноногих провинциалок, а Валеру никто уже называть Валерой не смел. Только Валерий Ильич, и никаких.
На новой работе Валерию Ильичу все было по нраву. Интуиция не подвела: какие теперь продрынки, какие пожарные, когда есть ЗСМК, НКМК, «Кузнецкие ферросплавы» — и это мы еще пока только металлургию берем, а уголь! Одна беда: с губернатором не сошелся характерами.
Губернатор сидел на своем месте с тех примерно пор, как казаки основали на месте нынешнего Новокузнецка первый острог. И если Валерий Ильич хотя бы кормил купюрами безгласный лифт, то губернатор-то, похоже, давно договорился с более зловещими силами — даром, что бывший шахтер. Видно, как раз по работе и свел знакомство.
Но Валерия Ильича уже было не удержать. В изначальном своем лотерейном билете он теперь видел только перст судьбы — и перст этот ему сейчас однозначно указывал на губернаторское место.
Сколько же надо, чтобы и зубра этого оседлать? Десять миллионов долларов? Двадцать? На вершине новокузнецкого городского хозяйства было пустынно и одиноко. Среди облаков высился лишь губернаторский Олимп — но посоветоваться по поводу восхождения на него Валерию Ильичу было не с кем. Победитель, как известно, остается один.
Обложив город десятиной — включая и церкви, кстати, потому что тоже чудесный бизнес — Валерий Ильич набрал пятьдесят миллионов. Из своего японского внедорожника таскал в заброшенный подъезд мешки с деньгами минут пять — в инкассаторский мешок больше двух не влезает.
Завалил лифт почти в человеческий рост, добрался до кнопок… И замер.
Четвертая кнопка была на панели последней, и туда он уже деньги отправлял в прошлый раз, когда метил в мэры.
Валерий Ильич понял, что уперся в потолок.
Растерянный, несчастный, он уселся прямо на зеленые холщовые мешки и закурил. И пока он дымил опостылевшим уже «Собранием», в голову ему пришла дерзкая мысль. Он распрямился, разгреб панель от наваливающихся денежных мешков и нажал на кнопку вызова диспетчера.
— Говорите, — прогундосил чей-то голос из-за металлической решетки.
— А что, выше четвертого этажа нету ничего? — спросил Валерий Ильич.
— Тут нету, — сказал голос.
— А где есть? — осторожно поинтересовался Валерий Ильич.
— В Москве есть, — лениво ответил диспетчер.
